Александр Торопцев - Охрана

Кто сказал ему эти слова? Ну уж это его личное дело, личная заслуга. Технику-то он знает на ять. А такие люди везде нужны. Николай Касьминов заслужил столь бережливое отношение к себе и гордился этим.

Молодого он разбудил в четыре часа, спал до семи, умылся, позавтракал, вышел в холл. Явился ночевавший дома Шипилов. Уборщица Нина управилась с первым этажом. Потянулись на объект строители, а за ними и сотрудники конторы. В девять часов прибыл Бакулин, крашеный, деланно-довольный, с дипломатом.

– Новый ваш уже здесь? – спросил Шипилова, высокого, улыбающегося сибиряка, майора-связиста.

– Я его не видел, – ответил тот спокойным тоном, будто это его и не касалось вовсе.

Действительно, не касалось, хотя столь безмятежный ответ не понравился теперь уже бывшему начальнику объекта конторы. Он, служака до мозга костей, глянул на своего бывшего подчиненного и недовольно буркнул:

– До чего докатились! Как битгруппа какая-то! Ну и дисциплина у вас! – И пошел по коридору, громко здороваясь с уборщицей и водителями, всегда снующими по первому этажу.

В комнате отдыха было привычно тихо. Он сел за стол, удивился: охранники раздобыли новый телефонный аппарат. Громко включился холодильник, зашелся крупной дрожью старый мотор. За окном, за железной оградой конторы сработала сигнализация у какой-то машины. Бакулин по-ученически положил руки на стол.

Он всеми силами сопротивлялся, не сдавался, дрался с мая за контору, даже своим бывшим шефам звонил, генералам. Но ничего не добился. Полный облом. После того, как он наотрез отказался взять объект рядом с Котляковским кладбищем, руководители ЧОПа перестали разговаривать с ним всерьез. Бакулин все лето искал подходы к людям, которые могли бы ему помочь. Нашел. Не помогли. В начале августа он остановился на запасном варианте, написал заявление о приеме на работу в одну из фирм, которая занималась вторсырьем, и ушел в отпуск, ничего и никому не сказав в ЧОПе о своих намерениях. Зачем засвечиваться понапрасну? А вдруг здесь все через месяц устаканится?

Первого сентября он вернулся из Украины, второго явился в ЧОП, третьего принял дела на новой работе, она была в основном звонковая (туда звони, сюда звони, может быть, что-нибудь и вызвонишь), прибыл в контору сдавать дела новому начальнику.

Так себе, вертлявый хвастливый парень на перепутье. Назначенье куда-то ждет, надеется. Работает набегами. Может быть, спецназовец. На вид крепкий. Может быть, собирает команду или отдыхает после очередной командировки. Все может быть. Конторой он заниматься не будет, это видно. Дисциплина на объекте уже снизилась. А без дисциплины служба – не служба, а самый настоящий бардак, спецназовец он или другой какой герой, не важно.

Опять зло дрогнул холодильник, отключился, уснул в своем холоде на несколько минут.

Дома, в хате отца, Бакулин на какое-то время забыл о конторе, обо всех московских делах. Но за несколько дней до отъезда эта тема вновь прочно осела в его мыслях. Кому он не угодил, насолил? Кому? Кто лишил его дополнительного приработка в 400 зеленых, то есть почти в 5000 долларов в год? Кто? Сумма приличная. Десять квадратных метров жилья пусть и не в очень престижном районе. Но ведь в Москве! Еще в апреле, дав предварительное согласие взять отдел бумаги во вторсырье, он выговорил себе условие хотя бы на пару лет: из ЧОПа не ухожу. Десять тысяч долларов ему не хватало для одного важного пенсионного дела. Он мечтал купить лично для своих целей (а не для сына) пенсионную однушку. Чтобы сдавать ее. Пять лет назад он задумал это важное дело. Пять лет кряду откладывал доллары в роскошный фотоальбом, который специально купил для этого. Чего только за эти годы не произошло в мире и в стране, в ЧОПе и в семье Бакулина. Но фотоальбом пополнялся им регулярно. И через два года он просто обязан был купить… почему однушку? Он уже мечтал о двушке-распашонке, потому что такие квартиры тоже хорошо можно было сдать. Он, между прочим, и клиентуру подыскивал, время зря не терял.

– Солдат спит – служба идет! – вдруг раздался где-то в небесах бравый голос нового начальника охраны объекта. Бакулин проснулся, поднял голову, увидел верткого парня с черными тонкими усами, заставил себя быстро подняться, сделать вид, что он совсем и не спал и даже не дремал, а думал о серьезных делах.

– Опаздываешь на службу! – Урезонил он своего преемника. – Здесь так нельзя.

– Здесь все можно, только осторожно. Как и везде. – У нового была своя философия.