Клаус Хагерюп - Маркус и Сигмунд

— Привет, Маркус, — сказала она. — Что происходит?

— Ничего особенного, — ответил Маркус, быстро и нервно взглянув на Сигмунда, который начал раскачивать задом. По счастью, Бента, кажется, этого не заметила.

— У меня с моей группой концерт в Осло во вторник, — сказала она. — Хочешь пойти?

Маркус отчаянно пытался не смотреть на зад Сигмунда, описывающего рядом с ним быстрые круги.

— Даже не знаю, — засомневался он.

— Можешь захватить свою обезьяну.

— Мою обезьяну?

— Да, вот эту, которая развлекается рядом с тобой у ворот.

Зад Сигмунда остановился посреди очередного круга.

Бента достала два билета.

— Придете? — спросила она. — Обезьяны обожают рэп, правда?

— Большое спасибо, — сказал Маркус и взял билеты.

Сигмунд замер рядом.

— Если хотите, можете зайти за кулисы после концерта, — добавила она.

— Думаю, мы придем, — сказал Маркус, подозревая, что Сигмунд уже упал в обморок.

— Отлично! — порадовалась Бента. — Тогда мы сможем выпить кока-колы или еще чего-нибудь, если захотите, или, может, сходить в итальянский ресторан. Ой, ну мне пора. Пока, Маркус. Хрю-хрю, Сигмунд.

Она пошла дальше через школьный двор и остановилась пару раз, чтобы дать кому-то автограф.

Сигмунд стоял на том же месте, только слегка наклонил голову, прислонившись лбом к воротам. Маркус толком не знал, что делать.

— Сигмунд, — осторожно позвал он.

Не получив ответа, он легонько ущипнул друга за плечо.

— Тебе плохо?

Лицо Сигмунда стало кроваво-красным, а в глазах появились слезы.

— Нет, — ответил он. — Я просто немного устал.

Сказав это, он обернулся и пошел обратно по дороге. Маркус хотел было пойти за ним, но решил остаться. Он знал на собственном опыте, что в эту секунду ничем Сигмунду помочь не может. Тому самому придется бороться со своей болью. Было очень больно, очень тоскливо, но пути назад не было. Тот, кто никогда не переживал тоску, не знает, что такое счастье, подумал Маркус, удивившись ходу своих мыслей. От кого он это взял? Конечно, от Сигмунда. Он посмотрел на дорогу, по которой медленными шагами, наклонив голову, шел друг. Он слегка подтянул штаны, отчего расстояние между краем брюк и белыми носками стало слишком большим. Зато зад оказался почти что в нужном месте.

Первый урок был норвежский с Воге. Когда учитель спросил, где Сигмунд, Маркус ответил, что тот пошел домой из-за неожиданной рези в желудке. Пер Эспен заметил, что видел Сигмунда у ворот и ему показалось, что тот наложил в штаны. Хотя в кои-то веки Маркус был согласен с Пером Эспеном, его задело это замечание и то, что он не смог удачно ответить. Зато Муна смогла. Она сказала, что Пер Эспен очень удачно пошутил и будет гордиться собой всю оставшуюся жизнь, особенно когда окажется, что Сигмунд действительно серьезно болен и его придется оперировать. Тогда Перу Эспену будет особенно приятно вспоминать, как он упражнялся в остроумии за счет Сигмунда. Когда Пер Эспен пробормотал, что никакого остроумия он не демонстрировал, Эллен Кристина добавила, что едва ли может это понять, поскольку для Пера Эспена дерьмо — это самое смешное, что есть на свете. Тогда Пер Эспен замолчал и задумался, а настроение Маркуса давно уже не было таким хорошим. Он подумал, как же ему нравились и Муна, и Эллен Кристина и что уже вот-вот пора назначать встречу в старом клубе.

После уроков он должен был отправиться прямо в больницу навестить Монса, но он решил сначала зайти домой и проведать Сигмунда.

Приятель лежал в кровати Монса с закрытыми глазами. Маркус подумал, что он спит, и собирался выскользнуть из комнаты, но тут из кровати раздался слабый голос:

— Воды.

Он обернулся.

— Что?

Сигмунд смотрел на него из-под тяжелых век.

— Ты можешь принести мне стакан воды? Маркус пошел на кухню и налил воды из-под крана. Сигмунд выпил ее маленькими глотками и отдал стакан Маркусу, тот поставил его на ночной столик.

— Как ты?

— Не очень, — ответил Сигмунд и слабо улыбнулся.

Он улыбнулся впервые за последние двое суток. Улыбка была не очень-то радостной, скорее, она была грустным движением губ вверх. Сигмунд выглядел как человек, собирающийся покинуть этот мир, примирившись с теми, кого оставляет.

— Я не ел и не пил с завтрака, — объяснил он и тяжело развел руками.

— Хочешь есть?

— Пожалуй, съел бы одно яйцо.

— Тебе сварить или пожарить?

— Пожарить.

— Хорошо.

— И добавь бекона.

— Слушаюсь, — сказал Маркус и пошел на кухню. — Я скоро вернусь.