Михаил Сергеев - Последний мужчина

— О! Великий! Дозволь слово тебе сказать.

Кивнул ему император.

— Дело мы имеем с чародейством колдовским. А потому нет виновных этому. Твоя же мудрость велика, что заточил ты чародея, а не на пиру привечал. Что было, то прошло. И не достойно дум и мыслей твоих прошлое, случайное. Забудь и то, о чём ведал тебе он вчера. Иди и спи сном крепким на благо наше и под оком слуг твоих верных. Не кручинься и днем светлым, когда наслаждаемся мы справедливостью твоею. Ибо это и есть счастье твое и наше. А не от лукавых речей.

Постоял, подумал император и решил:

— А и верно говорит мудрейший, услаждая уши мои. Что ещё надобно мне? Ничего более. Последую совету и буду жить как прежде. Сладко спать, вкусно есть, веселиться, когда повод будет, и вершить суд по законам нашим. — С этими словами и удалился в покои свои. И заснул уже крепко-крепко.

Вот спит император и видит первый сон.

Приходит к нему старец, тот самый, что исчез бесследно, приходит в рубище своем и с посохом, как прежде, да и говорит:

— Собери мастеров своих лучших, и пусть построят тебе зал фарфоровый о четырёх стенах. Да одна стена из фарфора такой белизны, чтобы снежные шапки гор далеких терялись в нем. И лишь лань свободная, огнеглазая красотою своею показывала, что не сон это, а явь светлая, беспечальная. И чтоб отражал он лицо твоё, как зеркало сказочное, и белым бы ты видел себя, как молоко верблюдицы молодой. А вторая стена из фарфора лазоревого. Да чтоб в ней отражались все россыпи алмазные мира сего. Изумрудные копи красоты невиданной, да чтоб злато-серебро блеском своим глаза видящих это жмуриться заставляло. А третью стену пусть сделают из фарфора обожжённого. В печах мастеровитых. Да не только огнем, но и слезами и горечью людей пропитанного царства твоего. И увидишь ты правду земную на четвёртой стене.

Повернулся старик и хотел было уйти.

— Что же? Что же увидеть я должен… и… из какого фарфора четвёртую стену изваять следует? — в нетерпении воскликнул император.

— Не получится сразу четвёртую стену выложить, ибо все должны заговорить и сказать слово свое прежде. А сделать её легко. Прикажи взять фарфор из бедной лавки, где покупают его простые люди для чашки риса по утрам жизни своей. И увидишь в ней правду небесную, и счастье обретёшь. Только перед тем сам должен…

Тут старик и растаял.

Проснулся поутру император, кликнул слуг своих верных и приказал нести его под литавры и трубы медные к лавкам фарфоровым. Потому что решил выложить сразу четвёртую стену, так желание было у него велико правду земную и небесную побыстрее узнать. И понесли его слуги на носилках, парчою красной отороченных, во Китай-город, где торгуют товаром всяким. Остановились с ношей царственной супротив лавки маленькой, небогатой, с фарфором простеньким, невидным. Велел поднять император хозяина лавки с земли, на которую тот упал, видя владыку, и спрашивает:

— У тебя ли простые люди фарфор покупают для нужд своих малых?

— У меня, о повелитель!

И приказал правитель купить у него фарфор тот, и принести во дворец, и выложить из него стену четвёртую. А строить поручил приближённым важным, что смиренно кланяются ему в переходах дворца богатого. А пройдёт — шепчутся, перемигиваясь. Стражникам же велел торопить их, чтобы спали поменьше да отдыхали не часто.

И стали подгонять тех слуги его кнутами бамбуковыми да бичами кожаными.

Только ничего не выходило у них. Начинают выкладывать стену, а она и обваливается. Снова пробуют, и опять только фарфор переводят. Наконец он и вышел весь.

Пришел правитель, посмотрел на груды черепков перебитых, опечалился и повелел казнить подданных казнью лютою.

А тот один из мудрейших, что на службе у правителя находился и советы всякие давал, тут как тут. «Так и до нас дойдёт», — думает. Сон-то император ему рассказал. Вот и говорит он:

— Не кручинься, о владыка Поднебесной! Не тяготи печали своей казнью немедленной, а вели исполнить приказ свой, как построишь весь зал фарфоровый. Отложи её до времени и заточи их в дальние губернии, что по владениям твоим разбросаны. Чтобы радость пришла к тебе вперед огорчения и не омрачена была немощью помощников. Чай, много их в землях твоих, не сосчитать. Прикажи сыскать мастеровитых да начать, как во сне явлено, со стены белосказочной.

Видит и сам император, что верно говорит советник его мудрый. И повелел сделать как сказано. И бросились одни слуги во все концы земель в поисках фарфора такой белизны, чтобы снежные шапки гор далёких терялись в нем. И нашли его. А другие слуги поскакали искать мастеров именитых, славными делами известных. Но забытых в пирах и веселье. И сыскали. И закипела работа под кнутами бамбуковыми и бичами кожаными. И выложили они стену через три месяца и три дня. Аккурат к последнему дню месяца первого, осеннего.