Blayne Cooper - Мадам Президент

Голос Лауры был просительным, и у Дэвида не было другого выбора, кроме как верить ей. Он ненавидел находиться в окружении честных людей. Это же вашингтонская политика, ради Бога.

– Я доверяю вам, – мягко улыбнулся он. – И я рад, что она нашла в вас друга. Теперь, если вы извините, мне пора идти.

* * *

Записная книжка Лауры лежала у нее на коленях, писательница сидела, ссутулившись на длинном диване в ее офисе на борту 'Овального кабинета на вылете', и писала. Она взглянула на стюарда, который поставил молоко на стол пред нею. После стольких недель с Дэв, биограф тоже полюбила этот напиток. Но она обнаружила, что он должен быть просто ледяным, чтобы он могла наслаждаться. "Стоит ли спрашивать, от кого это?"

– Спасибо.

– Рад служить, мисс Страйер. Могу ли я еще что-нибудь для вас сделать?

– Нет, у меня все есть, спасибо. – Она сняла очки и размяла шею, прежде чем снова одеть их. Лаура была поражена действительно ледяным напитком. "Интересно, они все мои читатели?"

Лаура посмотрела на часы. Они были в воздухе уже два часа, и она не видела Дэвлин с тех пор, как они расстались в коридоре. "Перестань скулить. Ты уже большая девочка, и ты знаешь, что она занята". С беззвучным вздохом она вернулась к своей записной книжке и молоку.

Дэв, наконец, появилась у нее в дверях еще почти через час. Президент легко постучала и услышала в ответ 'войдите'. Ее синие глаза закатились, и она прошла в комнату, вытянув руки перед собой, изображая Франкенштейна. Жесткой походкой она подошла к кушетке и обрушилась на нее.

– Я – ужасная мать, – пробормотала она в подушку.

– Что?! – Лаура фыркнула. – Не глупи.

Дэв перевернулась, прижимая маленькую подушку к груди.

– Я только что поняла, что не успеваю вернуться домой ко дню рождения Кристофера на будущей неделе. – Она обняла подушку и положила на нее подбородок, глядя вниз, на сидящую на кушетке Лауру. – Может быть, я пошлю ему авиапочтой верблюда.

Биограф развернулась и оперлась рукой о край кушетки.

– Хех. Это – массовое убийств. Сначала он получит верблюда, потом захочет слона, и дальше ты знаешь: пуф! И они уже жуют кусты на Розовой лужайке, а на Южной лужайке целый зверинец. – "Давай, Дэв, улыбнись".

Дэв рассмеялась на весь самолет настолько громко, что Лаура задалась вопросом, слышали ли ее эти крысы из прессы, сидящие в хвосте самолета и все остальные, находящиеся на борту №1. Подушка прилетела ей в голову.

– Эй, веди себя хорошо! – Ругнулась Лаура, конфисковав подушку Дэв, и прижавшись лицом к мягкой ткани

– Я всегда веду себя хорошо. – Усмехнулась Дэв, но счастливое выражение ее лица быстро исчезло. – Я найду какой-нибудь способ сделать это для Кристофера. – Она на мгновенье замолчала, задумавшись. Глаза Дэв стали серьезными. – Это будет вещь, которую он никогда не забудет, не так ли?

Лаура почувствовала острую боль в груди. Это же просто день рождения, верно? Он, в конечном итоге понял бы, что у Дэвлин есть неотложные обязательства, которые имеют глобальную важность… и которые не могли волновать маленького мальчика. Лаура печально улыбнулась Президенту.

– Нет, это – не то, что он когда-нибудь сможет забыть

Дэв медленно кивнула и, встав с кушетки, подошла к двери. Она устало вздохнула.

– Это действительно то, что я себе представляла.

Они были в Посольстве уже три дня, но у Лауру впервые появилось достаточно времени, чтобы просто насладиться видом с балкона своей комнаты. Она наблюдала за городом, который, казалось, жил своей жизнью, многообразной и красочной. Иностранцы резко выделялись на фоне местных жителей в национальных белых одеждах своими джинсами или пляжными футболками и шортами. Автомобильные гудки смешивались с выкриками недовольных пешеходов и случайно вклинивающимися в эту картину криками осла или лошади. Это любопытное соединение старого и нового мира, разных культур и отношений между людьми, показалось Лаура больше любопытным, чем привлекательным.

Писательница сделала несколько фотографий, а затем вернулась в комнату, прячась от невообразимого смешения запахов жареного мяса, местных сладостей и автомобильных выхлопов, которыми улица, казалось, была пропитана насквозь.

Она была поражена, когда Дэв приказала всем третий день пребывания 'в стране' отдыхать. Как позже обнаружила Лаура, 'всем' было относительным термином. Дэвид продолжал работать как сумасшедший, также как и несколько его помощников и советников по внешней политике. Но большинство сотрудников, включая саму Дэв, предпочитали следовать ее приказу.