Матей Вишнек - Господин К. на воле

«Страсти какие», — думал Козеф Й.

Вот уж наверняка это одичавшее стадо растопчет его без всякой жалости.

Он очнулся, снова шагая между двумя рядами камер и проверяя на них замки. Он несколько успокоился. Впал в летаргию ожидания. Ему не хватало духу поразмыслить о том, что с ним произошло.

Подошло обеденное время, когда телефон на столике Фабиуса зажужжал сладко, как пчелка.

— Алло! Алло! — закричал от счастья Козеф Й., думая, что ему звонят Франц Хосс или Фабиус.

Однако кто-то с кухни объявил ему, что надо забрать обед для третьего этажа.

У Козефа Й. ощутимо задрожала рука, в которой он держал трубку. Он не сразу попал ею на рычаг. Тревога в душе снова пошла по нарастающей. Но и тянуть время он не осмеливался. Голос был не на шутку категоричный. Обед все-таки, дело весьма и весьма серьезное.

Он нажал кнопку лифта, и, к его изумлению, лифт подкатил. Он спустился вниз и впрягся в старенькую тележку, на которой каждый день развозили еду с кухни по камерам.

Получив порции для третьего этажа, он погрузил их на тележку и повез на третий этаж. Прошел вдоль всего коридора и открыл все ставенки на окошечках. Выдал каждому человеку его порцию. Никому не посмотрел в глаза. Сам тоже поел, севши в конце коридора, точно такую же порцию, что и все. Подождал, пока народ кончил есть, и собрал все подносы. Погрузил их на тележку. Опустил ставенки и отвез подносы обратно на кухню. Никто не сказал ему ни единого слова. Никто не удивился, увидев, что он, Козеф Й., раздает еду вместо охранника.

Он снова выбрал себе местом ожидания угол между лифтом и окном. Часы ползли, как жирные черви, скучные и безразличные, оставляя следом широкие слизистые дорожки. Никто не показывался во внутреннем дворе. Ни один шорох не нарушал осоловел ость тюрьмы.

Козеф Й. снова подумал о тех, что сидели внутри.

«Они поели, им-то что», — сказал он себе.

Наверняка большая их часть дремала, растянувшись на узких и жестких койках. А кто-то, может быть, ходил взад-вперед, считая шаги от двери до зарешеченного окна.

«Им бы сейчас на прогулку», — размышлял Козеф Й.

И тут же снова зазвонил телефон, и Козеф Й. получил распоряжение открыть двери и вывести заключенных во внутренний двор на четвертьчасовую прогулку.

«Как открыть двери?» — испуганно переспросил себя Козеф Й.

«Что они скажут, когда увидят, что это я открываю им двери?» — задал он себе второй вопрос.

«Что они обо мне подумают?» — задал он себе, бунтуя, третий вопрос.

Однако он поторопился выполнить приказ. Заключенные и правда нуждались в прогулке. Он сделал в точности то, что полагалось. Вместимость лифта была — шесть персон. Он отпер первые шесть дверей. Первые шесть заключенных вышли и, не говоря ни слова, направились к лифту. Лифт спустился вниз и вернулся пустым через минуту. Козеф Й. отпер следующие шесть камер. Люди вышли и, не глядя на Козефа Й. и не говоря ни слова, тоже направились к лифту. За каких-то несколько минут все были уже внизу. Козеф Й. спустился последним. Во внутреннем дворе заключенные гуляли по кругу.

«Какие смирные», — не удержался от комментария Козеф Й.

Люди ходили по кругу гуськом. Каждый смотрел прямо перед собой, никто не заговаривал с соседом впереди или позади себя. По временам кто-то взглядывал на небо, а кто-то сильно вдыхал грудью послеполуденный воздух.

«Отчего они такие робкие?» — спросил себя Козеф Й.

Ни охранника, ни солдата поблизости не было. Люди могли бы перемолвиться словом. Могли бы остановиться, поглядеть друг на друга. Что с ними такое? Почему они ничего этого не делали ? Неужели боялись быть побитыми?

При этой мысли Козеф Й. схватился руками за живот, как если бы сам получил под дых.

Неужели эти люди и впрямь боялись его ? Боялись, что он их побьет? И что, он мог бы и впрямь бить их? И они бы никак не реагировали, если бы он их бил?

Эволюция вещей казалась ему неправдоподобной. Он стал приглядываться к лицам, силясь узнать их. Каких-нибудь три дня назад Козеф Й. сидел в одиночке, наедине со своими мыслями, ожиданиями и переживаниями, как каждый из них. Какую-нибудь неделю назад он гулял вместе с ними, по тому же внутреннему двору. И ему тоже не хватало смелости — ни неделю назад, ни когда-либо вообще, поднять голову и посмотреть в глаза охраннику. Было хорошо известно, что не стоит смотреть в глаза охранникам.

«Надо ударить кого-нибудь, глянуть, что будет», — решил Козеф Й. В нем росло какое-то больное любопытство. Он никого не ненавидел и ни к кому не испытывал вражды. Далеко от него отстояли такие чувства. Но его так и подмывало попробовать, и обстоятельства тому благоприятствовали.