Виктор Левашов - Третья половина жизни

В другой раз, когда речь случайно зашла об Елене, она произнесла с прорвавшимся чувством:

– Я её ненавижу!

Только тогда я понял, чего ей стоила вся эта история. Пережитый стресс активизировал дремавшую в ней болезнь.

Последний раз мы с Лизой были в Норильске зимой 1990 года. Прилетели на премьеру спектакля по моей пьесе «Придурки, или Урок драматического искусства». У пьесы был подзаголовок: «Постановка комедии А.Н.Островского «Без вины виноватые» во 2-ом отделении Норильлага в апреле 1945 года».

Ещё во время моей жизни в Норильске в архиве «нашего архивариуса» Гармаша мне попалась заметка в бюллетене культурно-воспитательного отдела Норильлага «Металл – фронту». Заметка было такая:

«Культурная жизнь. В клубе 3-го лаготделения была поставлена комедия А.Н.Островского «Без вины виноватые» в исполнении драмколлектива 2-го лаготделения. Несмотря на ряд недостатков, спектакль прошёл хорошо».

Заметка меня заинтересовала. Как в Норильлаге, где сидели двести тысяч зэков, осужденных ни за что, рискнули поставить пьесу с таким названием? Кто её ставил? Кто в ней играл? Чем эта постановка кончилась?

Придурками на зонах называли тех, кто сумел пристроиться не на общих работах, всегда тяжелых физически, быстро доводивших заключенный до смерти. Придурками называли и артистов лагерных театров. Среди режиссёров были выдающиеся деятели театра, попавшие во враги народа из-за нелояльности, а то и вовсе за анекдот, рассказанный не там и не при тех. Многие артисты храбро воевали, даже были Героями Советского Союза, а потом их объявляли немецкими, румынскими или даже японскими шпионами. Вот эти люди и ставили в Норильлаге в апреле 1945 года комедию Островского «Без вины виноватые».

Сюжет много лет жил во мне, прорастал, как случайно занесённое ветром зерно и вылился в идею пьесы. Замыслом я поделился с Сашей Зыковым, сменившем на посту главного режиссёра норильского театра Анатолия Кошелева. Идея ему понравилась. Единственное, что вызвало сомнение: поймут ли зрители спектакль о постановке «Без вины виноватых», когда многие из них никогда не видели комедии Островского и даже не слышали о ней. Решение он предложил такое: в один вечер сыграть комедию Островского, а во второй «Придурков». Так и сделали.

Спектакль получился впечатляющим. Театр обнесли лагерным забором с колючкой и вахтой, по залу ходила вооруженная вохра с овчарками, покрикивала: «Контингент, вставать с мест и переходить с места на место запрещено! Переговариваться запрещено! Аплодировать запрещено!»

В конце спектакля молодой конвойный, парень с вологодчины, спрашивал режиссёра-постановщика:

– А почему эта постановка комедия?

И тот ему отвечал:

– А что же это, если не комедия? Конечно, комедия. Через семнадцать лет встретились мать и сын. Она знаменита, богата. Он здоров. И оба на свободе. Это же, согласитесь, смешно!

В финале этот же конвойный выходил на авансцену:

– После демобилизации я окончил вечернюю школу. Потом педагогический институт. А ещё позже театроведческий факультет ГИТИСа. Я написал три книги о творчестве Островского. Но когда студенты спрашивают у меня, почему «Без вины виноватые» комедия, я предлагаю каждому из них ответить на этот вопрос самому. Потому что я не знаю другого объяснения, чем то, что услышал в апреле сорок пятого года, когда в мою жизнь впервые вошёл театр. Не знаю! Не знаю!.. Ну, что же вы? Аплодируйте! Сегодня это разрешено!..

Аплодисменты, которыми меня встретил зал, когда вместе с артистами и Сашей Зыковым я вышел на поклоны, были моим прощанием с Норильском.

Больше я в Норильске никогда не был. Издали с сочувствием следил, как город переживает наступившие трудные времена. Всем тогда было нелегко, а норильчанам особенно. Либерализация цен обнулила вклады в сберкассах, которые они копили, чтобы хоть когда-нибудь купить жильё на материке. Гиперинфляция обесценивала все северные надбавки. О последующих двух десятилетиях в истории города напишет тот, кто их пережил.

После этой поездки здоровье Лизы резко ухудшилось. Сначала она перестала ходить, потом перестала говорить. Когда я хотел узнать, чего она хочет, перечислял все буквы алфавита. На нужную букву она закрывала глаза.

Моя борьба за свободу превратилась в борьбу за выживание. Все литературные заработки кончились. Я ремонтировал машины в своём гараже, а когда заказов не было, приводил в порядок старый «мерседес», который один мой знакомый пригнал из Германии и поставил у меня на участке. Возиться с ним он не захотел и продал мне за небольшие деньги. Я покрасил его и выгнал на середину двора так, чтобы его было видно из дома. Потом подвёл Лизу к окну и сказал: