Дмитрий Березин - Пару штрихов тому назад

– Как это сделать? Говори!

– Будь спокойней, мой друг, иначе ничего точно не выйдет. Все просто. Твое тело сейчас там, где ты его оставил, а ты душа. И как душа ты можешь многое из того, что в обычной жизни совершить невозможно.

– Душа? – удивился Художник, – я не верю. То есть верю, но это не может быть так…

– Правдиво? – вмешался Лукас, – Просто поверь, со временем ты убедишься, что это так, через какое-нибудь столетие, а может быть и раньше. Хотя, нет, все же через столетие, когда прибудет следующий, а ты с нами будешь сидеть тихонько в стороне и посмеиваться.

Старик прислушался, пытаясь уловить какой-то почти неосязаемый шум.

– Давайте выбираться отсюда! – наконец произнес он, – Они уже ушли, причем очень далеко.

– Они – это кто? – спросил Художник с надеждой на то, что теперь-то ему можно услышать и осознать ответ.

– А ты не понял? – усмехнулся Лукас. – Такой проницательный, а не догадался. Прокрути в голове то, о чем тебе только что говорили, и все поймешь.

– Ведьмы? – осторожно предположил Художник.

Лукас хлопнул его по плечу и кивнул. Старик, держась за стену, чтобы не упасть, начал пробираться к выходу. Ступеньки наверх были довольно крутыми – спускаясь, Художник, будучи погружен в свои мысли и справляясь со страхами, не заметил этого. Старик ловко карабкался наверх, почти прыгал со ступеньки на ступеньку. Следом шел Художник и остальные, шествие замыкал Лукас. Снова наступила темнота, в узкий проход свет не проникал. Послышался скрип, Художник вздрогнул, но сообразил, что это старик всего-навсего сдвинул каменную плиту, закрывавшую проход. Судя по тому звуку, что издала плита, она была отнюдь не легкой, и старику стоило немалых усилий переместить ее.

Художник двигался наощупь. Это казалось ему каким-то безумием, плодом воспаленного воображения, накачанного какими-то сильнодействующими лекарствами. И путешествие неизвестно куда, и пустыня с мертвым лесом, стена с воротами, замок – и эти люди, что встретили его. Вернее, не люди, а как оказалось, их души. И эта опасность, спуск в темноту, все происходящее.

Только выбравшись из узкого хода и переступив последнюю ступеньку лестницы, Художник понял, что прятались они в подземелье довольно долго. Его глаза настолько отвыкли от света, что скудный свет Луны, разливавшийся по замку, на какое-то мгновение даже ослепил. Теперь он мог разглядеть убранство замка: массивная мебель, шкаф с посудой, камин, полуистлевшие и запыленные шкуры рядом с ним.

V

От волнения руки Марии предательски дрожали. Сначала она никак не могла нащупать ключи в сумочке: они завалились за задравшийся край подкладки, и достать их оттуда стоило больших усилий. Дрожащие руки водили ключ вокруг замочной скважины, оставляя едва различимые царапинки. С третьей попытки она вставила ключ. Замок немного заедал, с ним такое случалось.

«Главное успокоиться, – говорила про себя Мария, – тихонько повернуть ключ и все получится. Так. Еще раз».

Замок не спешил поддаваться, словно пытаясь хоть на секунды оградить Марию от того, что она увидит в квартире. Замок щелкнул, дверь открылась. В прихожей на тумбочке Мария увидела лист бумаги со списком того, что муж должен был купить в магазине. Судя по тому, что лист не был свернут и даже не был перегнут пополам, пределы квартиры он не покидал.

– Женя, ты дома? – Мария вздохнула, понадеявшись на то, что участь миновала, и муж по каким-то причинам не пошел в магазин, либо был там тогда, когда на заправке уже произошел взрыв. – Ты видел, что там, у магазина, произошло? Взорвалось все! По телевизору показывают. Хотя, знаю, что ты телевизор не смотришь, но хотя бы в окно можно выглянуть! И телефон, почему ты не берешь трубку? Я же волнуюсь, ты даже не представляешь, как сильно. Вот даже прибежала тебя проведать, отпросилась.

Евгений не отзывался. Мария скинула обувь, оставила сумку и прошла на кухню. В раковине возвышалась гора немытой посуды, чашка с недопитым чаем, оставшаяся с завтрака, стояла на столе. Рядом расположилась коробочка из-под йогурта.

– Женя, как так можно! Сколько раз я тебя просила не разводить в доме свинство, особенно в мое отсутствие. Ты же интеллигентный человек, пора бы научиться хотя бы элементарной опрятности, что ли!

Мария бросила упаковку в мусорное ведро, а чашку поставила в раковину. Почему-то ей показалось, что муж в мастерской, будто бы она даже слышала его кряхтение – от усердия Евгений часто кряхтел или посвистывал, все зависело от настроения и от того, на каком этапе находится работа.