Дмитрий Березин - Пару штрихов тому назад

– Чего молчишь? Соглашаешься? Как не стыдно тебе!

Покачивающейся походкой Мария направилась в дальнюю комнату, туда, где Евгений рисовал, и где была его импровизированная мастерская. Идти босиком в одних следках было неудобно. Ноги скользили по линолеуму, кололись об истрепанную циновку. Мария прошла и медленно открыла дверь в комнату, стараясь не отвлечь мужа от работы и не напугать, если ее неожиданный приход остался для него незамеченным.

Сначала она увидела мольберт, на котором стояла картина. Под мольбертом лицом вниз лежал Евгений, рядом был перевернутый табурет. Мария вскрикнула, ринулась вперед, но, не сделав и шага, растянулась на линолеуме и ударилась лбом об дверь.

– Женя!

Не чувствуя боли она вскочила и вбежала в комнату. Рука. Шея. Еще пуговица, эта проклятая пуговица. Где. Тихо. Вот. Нет, это не он. Тихо. Да, вот, это пульс. Мария едва его нащупала, настолько он был слабым.

– Женечка, что с тобой? Ты слышишь меня, Женя?

Она встряхнула его за плечо и, сообразив, что ничего из этого не выходит, побежала за сумочкой, в которой был телефон.

– Потерпи, Женя, я сейчас, я быстро, – исчезая из комнаты на считанные секунды, произнесла она.

Теперь руки снова дрожали. У Марии никак не получалось попасть пальцами на нужные клавиши, на экране телефона возникал совсем не тот номер. Наконец она дозвонилась. Скорая была в пути. Оставалось только ждать. Мария держала мужа за руку и на мгновение подняла голову, чтобы взглянуть на картину. У нее закружилась голова, и она опустила глаза.

– Ну и ужас, вот у тебя фантазия больная, – Мария всхлипнула, – просила же не работать, хотя бы денек передохнуть, Женечка. Почему ты не слушаешься? Всегда упрямишься, а я ведь переживаю.

Минут через пятнадцать, показавшихся вечностью, в дверь позвонили, а потом, почти сразу же, грубо постучали.

– Скорую вызывали? Откройте! – услышала Мария, пытаясь нащупать язычок замка на двери. – Вы живы там? Ау!

В квартиру прошли двое, Мария их не разглядела: в прихожей включить свет она не успела, а на лестничной клетке лампочка днем не горела.

– Пожалуйста, быстрее, мой муж без сознания, возможно, это даже кома, раз зрачок такой странный, пульс почти не прощупывается. Я не стала ему ничего делать, никакие таблетки. Да и какие таблетки и лекарства? Ампул у меня нет дома никаких, – по дороге в комнату бормотала Мария.

– Маша? – вдруг спросил врач.

Она пригляделась. Мария не помнила, как его зовут. Пару раз эта бригада привозила к ним в клинику пациентов, тех, кто по полису имел право лечиться там, а не где-то еще.

– Вы можете отвезти его в клинику, где я работаю? – план действий у Марии созрел молниеносно.

– А полис есть? Направление?

– Нет, но…

– Ничего, запишем, как ложный вызов, или отказ от госпитализации. Маша, у него действительно кома, неглубокая, хотя так с ходу сказать сложно, – врач вдруг перевел взгляд на Марию, сидевшую рядом на корточках. – Да тебе и самой неплохо бы подштукатуриться. Где ты так?

Мария ощупала лицо и даже не глядя в зеркало поняла, что выглядит неважно. Слева на лбу была небольшая шишечка, которая при прикосновении отдавалась болью в затылке.

– Я выживу, а с ним…

– С ним нужно как можно быстрее в стационар, это не шутки, – произнес врач.

Несмотря на сложную ситуацию, он слегка улыбался. Он был того же возраста, что и Мария. Маленького роста, с брюшком, совсем лысый – прямая противоположность Евгению. Но Евгений в аналогичной ситуации повел бы себя точно так же. «Удивительное рядом», – подумала Мария, когда фельдшер принес носилки.

– Что расселась, Маша? Не узнаю тебя! Ноги в руки, документы, свои и его, да, вперед, надевай обувь, открывай дверь, – командовал врач, чувствуя, что ситуация вот-вот выйдет из-под контроля. – Закрывай дверь, идем вниз, придерживай его на носилках. Вот так, не волнуйся только!

Всю дорогу до клиники Мария не отпускала руку мужа. Доехали быстро: скорая мчалась, включив сирену, да и ехать было недалеко.

– Александр Александрович! – крикнула Мария, из-за волнения получилось «Сан Саныч», что жутко раздражало главврача, – Александр Александрович, помогите, родненький, с Женей плохо, я не знаю, что делать.