Елена Колядина - Под мостом из карамели

Лете казалось, это её, выпотрошив, рубят, швыряют, бланшируют, поджигают, хватают за шею и окунают в глазурь, таскают за волосы в воронке бульона и волокут в луковой позёмке. Она возвращалась домой под утро, потная, с разбухшими руками, с ожогом на лбу и ободранными на тёрке костяшками, и без сил падала в кровать, пачкая наволочки то огуречным соусом, то можжевеловым маринадом, а чаще – кухонным смрадом, от которого морщилась даже бабушка. Ей снилось, что на часах двенадцать ноль одна, а бизнес-ланч еще не накрыт, и шеф вот-вот её отымеет, но отыметь мешали то и дело входившие в кухню посторонние люди.

В новогоднюю ночь, когда гости клуба уже плясали и снежинки выскочили покурить у служебного входа, возле пустых ящиков из-под овощей, шеф впервые обратился к Лете со словами «для тупых», опустив «особо тупых» и «отымею», а под утро вообще похвалил. Папа измученно врал знакомым, что дочь учится на сомелье и планирует собственный винный погреб, возможно, даже сеть погребов. А ей удавались десерты – даже самый простой, вроде банана с мороженым, мерцал на тарелке, как звёздное небо, и рождал в посетителях смутные желания. У шефа уже мелькала прибыльная мысль затеять на пару с помощницей свой кондитерский ресторан – с цехом свадебных тортов и бутиком пирожных. Но в канун рождества – падал теплый снег, и в храмах уже стояли вертепы, Лета попала на мастер-класс по карамели.

Странно, что был сочельник. Верить ли после этого, что рождественские истории непременно имеют счастливый конец?

О мастер-классе Лета узнала из сети. Погуглила «карамель», побродила по ссылкам, мгновенно предложившим карамель недорого оптом и мелким оптом со склада в Москве, наткнулась на сайт «Академия кондитера» и уже в субботу ехала на Череповецкую улицу. «Академия» оказалась стекляшкой, бескомпромиссная бетонная антибуржуазность которой была опорочена ярко-сиреневой тиккурилой. До рождения Леты в таких строениях располагались комбинаты бытовых услуг и столовые. Внутри о бывших прачечной и домовой кухне напоминали цементный пол с грязно-сахарной мраморной крошкой и майоликовый барельеф на стене: молодая женщина с толстыми ногами одной рукой держала на плече голого ребенка в трусиках, а другой – цветущую ветвь с голубем мира. Вдоль остекления, завешенного синими лентами жалюзи, стояли бойкие диванчики из кожзаменителя и пластиковые кадки с искусственными цветами. Одну ногу женщины-матери загораживал светящийся автомат по продаже кофе, какао и бульона. Голубь мира, похожий на почтового турмана с буйным взглядом орловского рысака, парил над испитыми картонными стаканчиками, водруженными на автомат. Если бы Лета была фотографом, то возликовала при виде модного кадра – коллаж богоматери, святого духа с гордо поднятым хвостом, и американского кофе-автомата. Такие снимки неизменно берут призы на «Уорлд пресс фото» в разделе «Повседневная жизнь». Главное, чтобы фотография была сделана в стране, сумевшей, наконец-то, обрести демократию.

В другое время вместо младенца Лета, пожалуй, усадила на плечо женщины ушастую мышь в белых перчатках, и папа высокомерно поморщился бы, а бабушка воззвала к светлой памяти передвижников. Но сейчас, захваченная мыслями об уроке карамелеварения, она лишь рассеяно глянула в сторону кофе-автомата, не заметив арт-объекта. Встряхнув рюкзак, Лета обопнула ботинки в луже снежной каши, расстегнула куртку и пошла к охраннику.

– На мастер-класс? – спросил охранник. – Сюда, по коридору.

Лета открыла белую металлическую дверь и оказалась в небольшом конференц-зале с подсвеченными стеклянными витринами вдоль стены. Прозрачные полки были заполнены кубками чемпионатов по кондитерскому искусству и многоярусными окаменевшими тортами с фигурками розочек, незабудок, женихов и невест, автомобильчиков и ангелочков, тугих, как сардельки, пупсов и зефирных фей. Сладкие голубые лебеди, набухшие розовые зайцы, котята с пивными животиками, медвежата, овечки, и выводки разноцветных гномов сидели на обмазанных мастикой подиумах, вылезали из занесенных растительными сливками домиков и выглядывали из толстых кремовых сундучков с пряжками. Несколько сверкающих гранями стеклянных полок занимал профессиональный инвентарь для кондитеров. Лета поглазела на упаковки с готовой «марципановой» смесью – никакого тертого миндаля, сплошная химия, – на пластилиновые колбаски мастики, пакетики с красителями и баллончики с «бархатным», «золотым» и «жемчужным» напылением. Лопатки, утюжки, скалки с узорами, штампы с орнаментами, трафареты с дырками и неведомые Лете плунжеры – всё, что нужно для кондитерского творчества широкого потребления. «Форма из белого силикона для заливки карамели «Сердце» на 12 штук, 149 евро», – прочитала она и поглядела на румяные сердечки. «Если мы возьмемся, то испортим даже китч», – высокомерно произносил в таких случаях папа. «Дурновкусие», – замечала бабушка, по научению своей бабки приберегавшая слово «вульгарный» для зелёных пальто с рыжей лисой и рук «приличной девочки», засунутых при ходьбе в карманы.