Виктор Ерофеев - Страшный суд. Пять рек жизни. Бог Х (сборник)

Слушай, Сисин, дурдомы полны сыновей Иисуса Христа — хочешь пополнить их ряды? — христианство теряет свои позиции — или так не мог подумать Жуков ? — Жуков за христианство — но Сисин сидел и молчал — я знаю, это не дело — но как быть, если я — это он? — его передернуло от этой (где, как не здесь, пригодится чехо-набоковское словечко?) poshlosti— ёёёёё — все отрицают внешнего Бога — а тут я вваливаюсь — приветик! — юманитэ пошло не по тому пути! — конечно, можно просто махнуть рукой — но не таков русский человек — возомнивший себя — он хочет все переделать — когда не удается — он предлагает свернуть ковер — ему жаль бессмысленной энтропии — зашли не туда, надо уничтожить — быть приятным человеком — п о шло — говаривал академик Рожнов — на Гавайях Сисин имел необходимые консультации — он выловил рыбу — его проверили и допустили — и Маньку позвали — мы ей тоже налили — тут Сашенька бросилась на Маньку — схватила ее за сиськи через свитер — только ТЫ мне здесь интересна! — Манька вырывалась с перепуганными глазами — Сашенька ловко залезла ей под свитер, ловя сиськи — та никогда не носила лифчики — она не любила лифчики — в детстве она выдавала себя за мальчишку — сильными ухватками проститутки Сашенька вцепилась в Манькину грудь — Стас, увидев Манькины сиськи, осклабился — Сашенька держала Маньку за грудь — Манькины соски вылезали у нее между пальцев, как сладкие кукиши — она пыталась раздрочить Маньку поцелуями в шею — не так! — у Маньки чувствительны груди — трогай груди, шепнул я Сашеньке — мы со Стасом переглянулись — давайте разденем Манечку, сказал он — давайте! — давайте! — Манька резко выгнулась, выставив голый пупок — зацепила ногой за стол — с него полетели рюмки — мне стало жалко рюмок — ну, хватит, сказал я решительно — Манька вырвалась — Стас увлек ее в другой угол — сводил к шутке — Сашенька облизывалась страшным образом — я веником собирал осколки стекла — Стас повел Маньку танцевать медленный танец — они тихо разговаривали, прислонившись друг к другу — за дружеской беседой он осторожно отстегнул ей большую пуговицу джинсов — я знал, как переключается энергия — от страха и мести она хотела, чтобы ей немножко расстегнули — ладно, подумал я, групповуха так групповуха — Стас расстегнул ей молнию, рассказывая историю, как он посещал не то Фалька, не то Тышлера — художник медленно погружал руку — ой, да ты мокрая! — радостно, с фальшивой невинностью удивился он — такие фальшивые интонации покоряют грошовых баб — но чтобы Манька купилась? — но ведь сидела она в ванной! — я помню эти джинсы, хотя у меня никакой памяти на одежду — в отличие от Маньки, которая помнила все досконально — кто в чем , как и когда — и я думал: — зачем ей помнить? — я думал: — все-таки дешевка.

Стас Найдюк взвалил Маньку на плечо — как лесоруб, отправился вон из комнаты — Манька лежала на плече — крикни Сисин: оставь ее! — все было бы тут же исполнено — Сисин мужественно ничего не крикнул — нет, я «Токаю»! — хорошо, он налил ей вина — подлец, сказала Сашенька вслед Найдюку, я так не играю — Сисин хмуро выпил коньяк, закурил сигарету — из спальни не доносилось ни звука — в конце концов, становится скучно, сказала Сашенька — Сисин был для нее как мебель — она сидела чужая, будто не он только что засовывал в нее пальцы — ну чего, присоединимся к ним? — спросил Сисин нейтральным голосом — Сашенька посмотрела на него с некоторой надеждой — она боялась Найдюка, не осмеливалась вольничать с ним — уходя, Стас добродушно сделал им с Сашенькой ручкой — Манька просто-напросто отвернулась к его шее — душа и туша Сисина осели — ведь до этого Стас заряжал кассеты — смотрели сраные боевики — Сисин с Манькой перемигивались — ясность предельная — художник наслаждался боевиками — ну ты дворняжка! — фыркнул Сисин — Манька фыркнула — Стас стерпел — и — променять меня на дворняжку ? — нет, ты смотри, как я закладываю руки в чужие пизды — закладывай со мной — это забавно, дурочка! но слушай команду! — и, когда тебе чужой дядя кладет руку на плечо — с любезной улыбкой говори: не надо — спокойно и уверенно так говори — и все в порядке — или страдай! — приди, поплачься мне, как тебе тяжело, как ты страдаешь по моему поводу — и я скажу: ты правильно страдаешь — потому что ты страдаешь по человеку, который достоин страдания и безоглядной любви — пошли, сказал я Сашеньке — мы вторглись в закрытую спальню — на моей кровати я застал привал романтиков — жанровую картину — Стас гладил черную, как всегда взлохмаченную пизду — Манькины джинсы были приспущены — хуй художника валялся неподалеку, на его ноге, в торчащем виде — сиськи у Маньки тоже по-праздничному торчали — Сисин стремительно определял — было ли положение предтрахательным или послетрахательным? — как будто от этого что-то зависело — возможно, Стас нарвался на сопротивление — вызванное — чем вызванное? — возможно, они принялись было ебаться — но Манька уползла из-под хуя — как это случается со своенравными девушками — ну, братцы, все! — сказал Сисин — поеблись, и хватит — пошли веселиться — без вас скучно — Сашенька высовывалась из-за его спины — это — я! — ткнула пальчиком в Европу на быке — а-а, музейная вещь! — сказал Найдюк — Манька, сморщив нос, посмотрела на Европу на быке — ничего не сказала — Стас державным жестом запахнул халат.