Виктор Ерофеев - Страшный суд. Пять рек жизни. Бог Х (сборник)

Куда приятнее было быть агентом КГБ — но выбирать не приходилось — Сисин провел в ванной полтора часа — залив всю ванную множеством крови — странное дело: — никто не захотел оказать ему помощь — думая об этом позже, Сисин сжимал кулаки — сраные знаменитости! — им было насрать на молодое дарование — размер которого никто не заметил — Сисин изначально находился на подозрении у этой публики — он еще не написал свой ВП , а они уже сомневались в его моральных качествах — Сисин никогда не чувствовал себя таким одиноким, как в ванной, проливая невинную кровь — кровь перестала течь к утру — Жуков бегал вокруг с виноватым видом — ему опять не удалось попасть в центр внимания мировой общественности — Рожнов заперся в комнате вместе с юристкой — во время поездки в Гданьск Сисин напился до умопомрачения — Сисин пил редко, но, когда напивался, он напивался чудовищно — произошла встреча русских и польских интеллектуалов — встреча была первой и последней в тысячелетней истории двух стран — от важности события Сисин потерял контроль над собой — меня Анджей напоил — пили водку — обнимались с Анджеем — Анджей стал сенатором — но по-прежнему левачил — категорически не употреблял галстук — из форпоста иностранных газет, американских фильмов, джаза и частных хлопув [20] Крестьяне ( польск .). Польша быстро вырождалась в затрапезную республику — Анджей забурел, оставшись без подпольного ореола — Сисин хотел было сказать ему про Прагу — но ему было жалко Анджея — сенатора затрапезной республики — Анджей не знал, обниматься ли с ним или как? — Сисин только пальцем погрозил и сказал: Прага! — Анджей принялся дико хохотать — Сисин воспринял это как наглую польскую форму смущения — обнялись — я написал для нашего президента речь о Катыни таким образом, чтобы не обидеть русский народ — сказал Анджей — русский народ хуй обидишь — грустно сказал Сисин — напоив Сисина, Анджей ушел спать — тут только русские и стали пить — Сисин с Жуковым танцевали — они любили, выпив, немного потанцевать друг с другом — все хлопали — выступали во Дворце русской культуры — Сисин попросил прощения у поляков за все — после этого делать стало решительно нечего — поздно ночью он явился к Жукову в номер — Жуков тоже был совсем пьяный и даже не мог снять носки — Сисин завел разговор о дружбе — почему ты не сказал, что Оля покончила с собой? — какая Оля? — не понял Жуков — твоя первая жена — какая дружба, если ты мне не сказал? — Жуков обещал ударить его в морду — бей! — Жуков не ударил — почему ты не сказал, что Оля покончила с собой? — Жуков снова обещал ударить его в морду — бей! — Жуков не ударил — вместо этого он по-дружески залез в постель и отвернулся к стене — Сисин еще долго приставал к нему с вопросами — проснулся он в своей комнате уже за полдень — ботинок не было — ничего не было — он что-то перепутал — лежал и думал: — на самом ли деле он терзал Жукова? — Римма Меч сказала, что, если она посмотрит на машины политбюро специальным взглядом, они испепелятся — Сисин обрадованно: — ну, посмотри! — умоляюще: — ну, пожалуйста! — все гости посмотрели на него, как на убийцу — в тот вечер Жуков был на стороне Сисина до конца — было очень темно и холодно — казалось, зима установилась в России навечно — кровь перестала течь — Сисин порезался во время бритья — он порезался возле адамова яблока — он плохо брился — он так и не научился ни бриться, ни завязывать шнурки — не хватало жизненного терпения — горбоносенькая она-она первой сказала с итальянской прямотой: ты не умеешь бриться — вокруг ее дома рос столетний бамбук, как во Вьетнаме — неудачная паучковая разновидность — незрелые грудки — костистость — убогий подбородок — она сама тяготилась своим лицом и мечтала его поменять на какое-нибудь получше — из первого попавшегося фильма, который они смотрели вдвоем — слишком много родинок, похожих на прыщи — раковые зародыши — все-таки горбоносенькая слишком судорожно трахалась — худые любят спазматично — перед зеркалом он наклеил пластырь на горло — явился на сборы — как он чувствовал себя в медовый месяц? — умеренно счастливым — Ирма — он безумно любил Ирму — она невероятно чутко спала — так люди не спят — только птицы и прочие мелкие жертвы — Сисин вышел из ванной залитый кровью — в доме все спали — Жуков вытянулся по струнке — вольно! — они закурили — ну, как служится? — да разве это служба? — детский сад! — а что так? — после обеда устраивают мертвый час! — не может быть! — Сисин присвистнул — в отрочестве Сисин ежился от слова «говно» — Сисин растерянно улыбнулся — чуть не убил — ему хотелось обнять и поцеловать Рожнова — погладить его по щеке — Сисин набросал очередные тезисы: увидеть сильную кровь со стороны предков — гиганта-прадеда, витальную бабку — увидеть атеистический триумф родительского эгоизма — посмотреть на детство новыми глазами — увидеть недолюбленность — недоцелованность — услышать гнусные истории о похотливости матери — живописующей невестке (Ирме) половые сношения с отцом — в порядке защиты секса в третьем возрасте — увидеть Жукова, борющегося со своим тщеславием — в борьбе с тщеславием теряющим свои силы — свой скромный дар сильного второстепенного писателя — только после того, как залезешь в себя — понимаешь, как невозможно понять себя— Манька играла роль приходящей в ужас от неспособности Сисина сделать что-то еще — она чувствовала угасание его энергии — Сисин спешил оправдаться — каждому выдан один билет — даже тем, кто меняет билеты, выдан один билет менятелей билетов — но ведь я этой недолюбленности в детстве не испытывал — я только очень мучился ссорами родителей — успех Сисина приучил Ирму к мысли, что все можно простить — вплоть до кассеты — только успех утоляет зависть — даже у Сисина вспыхивали краткие зарницы зависти — стальная воля Спиридонова — откуда этот косой взгляд на Воркуту? — почему, думая о ней, я вижу какашку в ее туалете? — забылись все разговоры — почему уничтоженные письма не имеют никакого значения? — но отчего они сами так слабы и беспомощны? — нужен только успех — почему Манька играет роль приходящей в ужас ? — и Сисин понимает: больше никто не сыграет подобной роли — ему нужны комплименты тогда, когда он сам начинает все больше сомневаться — в самом себе — в своем ВП — может быть, только тогда — при всей безвкусице этого дела — он соглашается стать сыном Иису са Христа — выбивай дверь — попросил он Жукова — тот просиял от удовольствия команды — чем? — выбивай собой — сказал Сисин — слушаюсь — Жуков разогнался и бросил себя на дверь — дверь заохала, закряхтела, не поддалась — Жуков разбежался снова — дверь сухо треснула — непрочная дверь — на шум вышел заспанный Феликс.