Зарин Андзор - Караван в горах. Рассказы афганских писателей

Из этих мрачных раздумий меня вывел Индзыр, — он вынул из кармана горсть тута и протянул мне, показав жестом: «ешь». Он попытался что-то сказать, но его голос утонул в шуме ветра. Тогда он, опять-таки жестами, велел мне оставаться на месте, а сам со своей собакой куда-то пошел.

Индзыр пробирался по снегу, как ледокол по льду. Пес не отставал от хозяина, хотя то и дело проваливался по самые уши. Через несколько минут тучи скрыли от меня Индзыра. Я стоял, горестно размышляя о том, что меня ждет. Но вот появился Индзыр. Без ноши на спине, без собаки. Он махнул рукой, приглашая следовать за ним. Силы мои иссякли. Индзыр вел меня к какой-то стоянке, вытаскивал из снега, тащил за собой, освещая дорогу. Но вот, наконец, мы выбрались из сугробов и очутились в левой части долины; придерживаясь направления ветра, взяли еще влево, пробираясь вверх по узкой тропе между скал, среди деревьев горного миндаля и дуба. Здесь ветер уже не дул с такой силой. У меня снова затеплилась надежда. Через несколько шагов мы увидели каменные ступени, ведущие ко входу в пещеру. Индзыр взял меня за руку и повел в кромешную тьму. Пещера оказалась просторной. Я был спасен. И хотя темнота немного пугала, я не сомневался, что именно она не дала погаснуть факелу моей жизни. Я словно пережил свое второе рождение. Так часто бывает, что в беспросветной тьме отчаяния вдруг блеснет луч надежды на новую радостную жизнь. Индзыр провел меня в глубь пещеры и усадил на что-то мягкое. Я пошарил рукой и понял, что это ложе из травы. До моего слуха донесся звук ломаемых сучьев. Индзыр высек кремнем огонь, поджег траву в очаге, положил дрова и раздул огонь. Сразу стало светло, и я увидел рядом с моим хурджином собаку, которая лежала, устало закрыв глаза и вытянув вперед лапы. Пещера наполнилась дымом. Индзыр подбрасывал в очаг сухие веточки горного дуба. Свист ветра все еще доносился снаружи. Индзыр сидел у огня, напоминая полководца, потерпевшего поражение, и, видимо, думал о том, как будет держать ответ перед Пиру Лала. Я никак не мог прийти в себя после пережитого. Огонь в очаге постепенно угасал, только угольки еще тлели. Стало тепло. Я отогрелся и вновь обрел способность говорить. Стянул с ног чарыки, поднялся, сбросил намокшую от талого снега одежду, развязал хурджин, достал две лепешки. Одну протянул Индзыру. Он молча взял ее, вытащил из кармана тут и стал с жадностью есть.

— Аслам-хан, — заговорил он наконец, — злую шутку сыграла с нами буря. Сразу была прервана связь с караваном. Пятеро погонщиков, моих друзей, отправились в пяти направлениях. Двенадцать человек, которые шли за нами, исчезли во время обвала, и я не знаю, что с ними, живы ли они. Дорогу, по которой мы шли вниз, завалило камнями, и я так и не смог вернуться, чтобы помочь друзьям. Они храбрые и выносливые, только опыта не хватает. Они не знают дороги, по которой во время бури можно пройти через Гиндукуш. Каждому из них пришлось лишь два-три раза пройти через Гиндукуш с караваном, и такой бури они не видели. Не знаю, удалось ли им во время бури спастись и спасти путешественников.

Индзыр с тоской посмотрел на меня и продолжал:

— Пиру Лала тридцать два раза водил в бурю караваны через Гиндукуш. Самый сильный буран застиг Пиру Лала двадцать пять лет назад на перевале Анджуман. Пиру Лала назвал его «черным», потому что такая черная мгла окутала караван, что совсем ничего не было видно. Пиру Лала тогда потерял пять верблюдов, двенадцать коней и трех друзей, а остальных привел в Бадахшан. В то время его как раз перевели из погонщиков в проводники. Торговцы хотели найти кратчайший путь из Бадахшана в Кабул. Пиру Лала указал путь через Анджуман, но другие погонщики в один голос твердили, что через Анджуман пройти невозможно. Пиру Лала все же решил попытаться и в первых числах месяца кауса[ Каус — название девятого месяца солнечного года; соответствует европейскому ноябрю-декабрю.] повел караван купца Омар-хана в Бадахшан через Пяндшир и Анджуман. И несмотря на сильный буран, прошел. Туго ему пришлось, зато он прославился. Тогда его и прозвали Пиру Лала «тигром Анджумана». На следующий год он пять раз без единой потери проводил караваны через Анджуман. Он — единственный погонщик, который всю свою жизнь провел на дорогах Гиндукуша. Вот уже восемь лет мы водим с ним караваны. Но в бурю он людей ведет сам, а мне поручает верблюдов. И вот впервые он мне доверил людей, но свирепая буря сыграла со мной такую шутку, которая и самому Пиру Лале не снилась. Теперь он до конца дней своих не оправится от такого удара. И в беседах с погонщиками никогда больше не упомянет моего имени.