Юлий Крелин - Заявление

— Очень даже подойдет. Там еще есть, не знаешь?

— Да кто их знает. В магазинах, как на охоте: увидел зайца — стреляй — убежит. Потому я и выписала сразу, а потом уж за деньгами побежала.

— Хотя у меня сейчас все равно не выйдет — денег нет. И в следующую зарплату не будет: Андрейка джинсы просит купить.

— Больно дороги они.

— Ну, на экстра-моду пусть и не рассчитывает. Поскромнее что-нибудь, не с Дикого Запада.

— Мам, а мам! А ты мне собаку обещала.

— Когда я обещала? Не выдумывай. Я сказала, лишь при условии, что с тобой можно будет спокойно оставлять собаку на целый день, когда ты научишься следить и ухаживать за собой и за домом, когда помогать мне будешь, — только тогда мы с папой подумаем, и то если при этом будешь хорошо учиться.

— Я же помогаю! Теть Галь, ведь правда, ведь помогаю?!

— Не выдумывай. Сегодня не в счет. Ты каждый день доказывай, а не устраивай показательный просмотр для тети Гали.

Но тетя Галя перебила их:

— А еще ножи мне столовые нужны — нигде их нет сейчас. Что за напасть! Только плохие.

Из передней, от дверей еще послышался голос Зоиного мужа, успевшего прямо к обеду:

— Какая разница, какие ножи. Если они нужны — покупай что есть.

— Некрасивые очень, Аркадий Михайлович.

Так без предваряющих приветствий, с ходу начали они свой светский разговор — продолжение их прошлых бесед.

— Для предмета первой необходимости внешний вид роли не играет — функциональная пригодность важна. Нужное! Нужное, а не красивое или удобное. Главное целесообразность и необходимость.

— Хлеб могут резать? Масло могут мазать? Вот это важно, — поддержала его жена.

Муж и жена — одна сатана.

— Да мы и так в рамках необходимого. А всякое развитие начинается с излишеств. А иначе…

— Ох, заелись мы, Галина Васильевна, заелись. Сначала вам хочется поудобнее, покрасивее, а потом, и всякая существующая ситуация вас не устроит — муж окажется никуда не годный, потому что неудобный и некрасивый. А потом заведующий — а уж это моя жена, — я не хочу, я против… — Все засмеялись. — Так что покупайте ножи, какие есть и пока есть.

Отсмеявшись, все некоторое время ели молча, и каждый, наверное, думал про свое.

А может, просто рот был занят.

— А как Владимир Павлович? Что у вас делается?

— Он с Андрейкой уехал в горы. На лыжах кататься.

— На горных?!

— На горных.

— Везет же людям. А ты еще недовольна. Вот тебе и излишества. Завидую. А мы все работаем, работаем.

— Так вы и завидуете излишествам.

— Хочется. Хотя понимаю, что не прав. А потом, спорт, конечно, необходим. Не-об-хо-дим. И мы с Зоинькой каждое воскресенье становимся на лыжи. В теннис она вот играет.

— Если уж так необходимо, то бега вполне достаточно, а все остальное излишество.

— Помиримся с вами, Галочка. Спорить не люблю и не хочу. Вот когда мы собираемся, выпиваем, отдыхаем, едем на охоту, тогда полно пустых разговоров, рассказов…

— Ваша последовательность уморительна. — Галина Васильевна рассмеялась, но лицо ее при этом не соответствовало беспечным звукам.

— Что вы? Конечно, на охоте, когда все путем, очень даже смешно. Жаль, что вы там не бываете. Женщин не берем…

— Я не над охотой смеюсь. Смешно вы боретесь с излишествами. Охота — это что? Необходимость? Или выпивка на охоте?

— И напрасно смеетесь. Это все очень нужно для полноценной работы. Но мы и платим за это. За излишества надо платить. Тогда пожалуйста.

— А деньги где взять?

— Ну, во-первых, платят не только впрямую деньгами. Например, просто большой тяжелой работой. Тогда уже работа и думает, как создать условия для восстановления вашей работоспособности. Во-вторых, что касается денег, то как наработаешь. Ведь муж твой с сыном поехали в горы — значит, заработали.

— Ваша правда. Не надо тратить деньги на ерунду? Так?

— Именно. И так тоже. Вот сколько сейчас идет у людей на курево? С ума сойти можно! А доказано, что это просто вредное излишество. Возьмите, Галя, эти грибочки. Сами собирали.

— А не опасно, если сами собирали?

— Хо-хо! Смейтесь, смейтесь. Мы ж почти профессионалы. Когда на даче — все выходим по грибы. А солит Зоинька одна — это ее работа.

Галя стала думать о Володе, об охоте, о грибах. Хозяин еще что-то бубнил, продолжая свои поучения и доказательства их полезности — может, они и были интересными, — но Галя уже отвлеклась, ушла от попытки проникнуть в не бог весть как оригинальные концепции Аркадия Михайловича, впрочем, не очень она и стремилась овладеть, так сказать, теорией и практикой его жизнеспособности и устойчивости. Будто бы в противовес, хотя какой же это противовес, стала она вспоминать Тита Семеновича. Сначала чисто внешне — рост, фигуру, волосы, очки. Потом их последнее свидание, когда они расстались у ее подъезда. Он так и не знал, что сейчас она одна, без семьи.