Юлий Крелин: Заявление

Возле кафедры стоял высокий, стройный, аккуратный блондин. Волосы короткие, чуть вверх торчат — ежиком или бобриком такую прическу называют, кажется. Глаза прикрыты очками с чуть притемненными стеклами в тонкой позолоченной оправе, которая ровненько сидела на его прямом красивом носу. Словом, почти идеал, образец… Прямо хоть на рекламу: «Пользуйтесь моей хирургией! Требуйте моих операций!» Лет ему было около сорока. Звали его Вадим Сергеевич. Служил, он ординатором хирургического отделения. И сейчас докладывал утренней конференции врачей обо всем, что этой ночью произошло в больнице.

Но не будем повторять все, что он им докладывал. Кому нужны все эти подробности и мелкие детали больничного быта? Зачем нам нужно знать, сколько поступило, скольких оперировали, что оперировали, кто умер и кого отпустили домой? Все это уже было, быльем поросло, стало «давно»… или «недавно» (все, что было с нами, почему-то всегда кажется недавним — таков лёт времени) во всяком случае, уже неинтересным.

В настоящее мгновенье Вадим Сергеевич рассказывал о девочке двадцати одного года, по фамилии Ручкина, поступившей через двое суток от начала болей в животе. Раньше она не могла пойти к врачам, так как сдавала экзамены в институте и надеялась, что все обойдется само. «Но не обошлось, — с грозной и чуть иронической интонацией произнес Вадим Сергеевич, обращаясь к врачебному синклиту, как бы напоминая, что „так будет с каждым, кто не воспользуется моими способностями“. — Боли нарастали, и вчера она обратилась к нам. Взята на операционный стол с подозрением на острый аппендицит. На операции мы обнаружили гной в животе, источник которого находился где-то внизу, в тазу. Отросток был изменен вторично, но изменен, и мы его убрали. Правая маточная труба резко отечна, багрового цвета, из нее и поступал гной. Трубу убрали тоже. Утром состояние больной удовлетворительное, соответствует тяжести процесса. Назначены антибиотики широкого спектра действия». Вадим Сергеевич победно посмотрел на аудиторию, на заведующую отделением — Председателя утренней конференции, и перешел к следующей истории болезни.

Дорогая Аленка!

Приветствую тебя прямо из больницы. Давно не писала, но была сессия, да и мои личные дела совсем меня закрутили. А сейчас я попала в больницу, мне сделали операцию, я лежу и могу писать сколько хочу. Надо бы заниматься — сессия еще не кончилась и у меня будут хвосты, придется сдавать их после каникул. Тогда и буду заниматься.

Как живешь ты? Все ли у тебя так же, как и было? Напиши мне все подробно.

У меня тут заболел живот, но я думала обождать, потому что Георгий должен был уезжать в командировку и мне не хотелось тратить время на врачей, пока он в городе. А экзамены, которые в это время были, легкие, и к ним особенно не нужно готовиться. Для деятеля культуры в клубе или библиотеке, где мне, наверно, придется работать после института, вполне хватит и того, чему я уже научилась. А больше мне все равно ничего не светит. Георгий уехал, а в поликлинике меня сразу же схватили и увезли в больницу. Сказали, что аппендицит. А после операции сказали, что и еще что-то. С трубой что-то. Я просила никому не говорить. Объяснять надо, наверное, почему, а я и сама не знаю почему.

С Георгием у меня все хорошо, но судьбу свою пока не знаю, и что будет дальше, тоже совсем не знаю. Пока живу, гуляю с ним всюду, учусь. Маме ничего не рассказывай. Я хочу выписаться быстрей, к приезду Георгия. На каникулы он чего-нибудь придумает. А может, я еще и домой успею съездить. Тогда, повидаемся. Маме ничего не говори. Целую.

Твоя Марина.

P. S. Купила себе новое летнее платье. Голубое с белыми цветочками. Без синтетики. Коттон. Приеду покажу. Тебе, наверное, понравится. М.

Здравствуйте, Павел и Катя!

Как вы там живете? Давно ничего не слыхал о вас. Сережа давно уже не приезжал.

Мы живем ничего. Марина в больнице, вы не волнуйтесь. Она уже поправляется. Она давно не звонила, не приходила, и я пошел, как вы меня и наставляли, посмотреть, как живет и что с учебой. В общежитии мне сказали, что увезли в больницу и что у нее аппендицит. В больнице мне сказали то же самое. Прошло четыре дня после операции. Температура у нее сейчас нормальная, но она красная лежит и просит ничего вам не писать. Помню, когда я еще работал в райисполкоме, — моя секретарша тоже болела аппендицитом, у нее температура тоже была нормальная все дни, и тоже красная была. Может, они все такие бывают? Еще мне в общежитии сказали, что она все экзамены не успела сдать. А про жизнь ее ничего мне не сказали, хоть я и спрашивал. А в больнице сказали, что если температура будет нормальная, то дня через три ее выпишут. После больницы, наверное, она гулять будет, потому что экзамены уже кончатся, сдавать она уже не будет, а ее лучше домой отправить, да она меня не послушается. Может, Катя, приедет сюда и увезет ее, все сделает сама.