Лайонел Шрайвер - Мир до и после дня рождения

— Я же просил тебя собрать вещи! Я так и думал, что ты все забудешь. Неужели ты не собрала сумку?

— Ну, нам много не нужно…

— Еще один повод не забыть о том немногом , что нам нужно!

— Я собиралась в спешке.

— У тебя было достаточно времени на сборы.

— Я работала, — произнесла она и закончила на протяжной ноте, словно неправда застряла, как клавиша рояля. Она не работала, а два часа потратила на выбор одежды.

— Я хотел бы иметь чистую рубашку. — Лоренс понюхал рукава и поморщился. — Рэмси лучше подготовился к поездке. Вот скажи, как я завтра поеду домой в этом ?

— И что?

— И ты будешь выглядеть так, словно спала не раздеваясь. Или, например, случайно кого-то встретила и всю ночь занималась сумасшедшим сексом.

— Это вряд ли, — пробормотала Ирина.

— Как тебя понимать?

Она едва не бросила в ответ равнодушное «Не важно», но заставила себя произнести:

— Мне кажется, ты не в самом подходящем настроении.

— Ненавижу ложиться в постель не почистив зубы.

— Спущусь вниз, спрошу, не продают ли они наборы туалетных принадлежностей.

— Уже поздно. — Лоренс был в бешенстве. — За стойкой никого нет. Как ты могла не собрать сумку с вещами?!

Лоренс встал с кровати и прошелся по комнате сначала в одну сторону, потом в другую, было ясно, что нечто весьма значительное расстраивает его больше, чем необходимость нарушить утренний и вечерний ритуал.

— Дай пройти, — нетерпеливо сказал он. — Мне надо отлить. — Похоже, он с радостью ухватился за возможность отлучиться по нужде.

Освобождая ему путь, Ирина неожиданно обнаружила, что, подобно качелям, настроение меняет курс, веселье уступает место раздражению. Она сделала так, как он хотел, — отправилась в Борнмут на матч по снукеру и приложила все силы, чтобы поездка вышла приятной, а он устраивает скандал на пустом месте, и все из-за каких-то официантов, которые не смогли уйти с работы вовремя. Она не сделала ничего плохого и не заслужила нотации по поводу забытых зубных щеток и чистой рубашки.

Но под досадой скрывалось более сильное чувство раздражения: Лоренс если и не был маленького роста, то уж точно не высокий; он подтянутый, но это вовсе не означает, что хорошо сложен; количество приседаний значительно не изменит фигуру, потому что природа создала его таким. Лоренс добился определенных успехов в своей сфере, но не был одним из тех, перед кем волшебным образом распахиваются двери ресторанов после закрытия. Кстати, расположенных в шикарных отелях. При всей своей добродетели, от Лоренса не исходил тот пьянящий аромат табака и дорогого красного вина и чего-то еще, совершенно непонятного, и она готова была поклясться, что не должна этого понимать. У Лоренса, откровенно говоря, был такой же заурядный американский акцент, как у нее.

На противоположной чаше весов лежали душевные качества. Непостижимо, но она любила в Лоренсе именно недостатки — или она намеренно присмотрела себе его недостатки, для которых ее любовь была хороша. Она никогда не забудет день, когда впервые заметила, что волосы его начинают редеть, почувствовав в груди нарастающую волну нежности.

Ужасно, что она любит его за выпадающие волосы, хотя бы потому, что ему требуется гораздо больше любви, чтобы компенсировать все потери уходящей привлекательности. Этот вечер подтверждает, что Лоренс не выше всех на голову, — он был скучным собеседником за ужином, вследствие чего казался даже менее симпатичным, не говоря уже о суровых субъективных оценках, нетерпимости и пятнышке горчицы на воротнике плаща, вероятно из-за бутерброда с ветчиной, съеденного на обед. Он не пожелал помочь знаменитости, не говорил с очаровательным акцентом Южного Лондона, его пальцы не были длинными и хорошо тренированными, а скорее походили на сосиски, подаваемые к завтраку. Все это нарушало ее спокойствие и благодушие.

Ирина подошла и обняла его за талию. Повернувшись, он окинул ее свирепым взглядом.

Фантазии — это совсем другое. Пережив месяцы неопределенности, когда так много поставлено на карту, Ирина заранее убедила себя, что ночь, проведенная с Рэмси Эктоном, послужит доказательством ее нравственного падения. Она была готова к неловкости, к трагикомической сцене у ворот.

Превзойдя самого себя в «Ройял Бат», прежде чем сделать решительный шаг, Рэмси произнес забавную фразу:

— В снукере это называют «удар под давлением».

Если забыть о тавтологии, секс — всего лишь секс, как бы долго он ни длился, каким бы приятным ни был и сколько бы для вас ни значил. Потом вы обязательно подумаете о том, что забыли купить молоко, или включите новости.