Лайонел Шрайвер - Мир до и после дня рождения

Ирина подошла к Рэмси и положила руки ему на плечи, он же при этом ни на миг не оторвался от экрана телевизора.

— Ой, лапочка моя, такая классная штука эта игра! Так, подкрутим, вот сюда… И звуковые эффекты супер!

На экране фигурка ее собственного мужа убирала мячи со стола под любимую мелодию «Чокнутый снукер». Рисованный Рэмси в жемчужного цвета жилете выглядел суровее и совсем не улыбался, в отличие от по-идиотски хихикающего прототипа, сгорбившегося на полу над пультом. Художники сделали его лицо чуть более вытянутым, чем на самом деле, да и волосы выглядели более седыми, увы, в игре он был больше похож на старую, умудренную жизнью птицу.

Хуже всего то, что для скрытых целей Рэмси эта схожесть не была ему на пользу. Высоко вскинув голову, Раиса прошествовала в гостиную и окинула презрительным взглядом экран. Зять сделал этот подарок на Рождество лишь для того, чтобы повеселиться самому, все происходящее на экране виделось ей плохим мультипликационным фильмом.

— Ой, — сказал Рэмси, повернувшись к теще, — самое приятное в поездке домой на Рождество возможность поболтать с матерью.

В этот момент из телевизора послышался стук врезавшихся друг в друга шаров и закадровый голос Дениса Тейлора: «А вот и один из знаменитых лихо закрученных ударов Рэмси Эктона!»

Однако Раиса не дрогнула, услышав имя зятя, и одарила его ледяной улыбкой.

— С тех пор как Ирина живет в Англии, я вижу ее раз в год. И на этот раз у нее столько перемен, да? Нам есть что обсудить.

Рэмси потянулся к Ирине, встал и обнял ее за талию.

— Рад слышать. Хорошо, что вы уже закончили, потому что, — он наклонился и свободной рукой выполнил удар, — потому что нам надо успеть и в другие места. Надеюсь, понимаете, о чем я? Ирина, лапочка, можешь упаковать наши вещи? Я забронировал нам номер в «Плаза», до шести надо зарегистрироваться, иначе останемся без номера.

Посмотрев в глаза Рэмси, она прочитала в них: «Выбирай, я или она». Довольно трудный выбор для человека сорока трех лет, но она побежала наверх, чтобы покидать их вещи в сумки, едва сдерживая нервное ликование. Крамольная мысль о том, что в Нью-Йорке можно остановиться и в другом месте, помимо этого мрачного двухэтажного дома на Брайтон-Бич, никогда не приходила ей в голову.

Спустившись вниз с сумками, она столкнулась с сестрой.

— Ирина, — прошептала та, — не уходи! По крайней мере, останься на обед. Я уже поставила на стол закуски, в том числе и изумительную икру, что купил Рэмси, — она прекрасно подойдет к блинам. Кулебяку удалось спасти, а на горячее у нас целый жареный поросенок!

— Мне очень жаль, но не получится. Ты, должно быть, кое-что слышала — да, наверное, все слышала. Я не могу просить Рэмси оставаться в доме, где его не желают видеть.

— Постарайся как-то уладить конфликт, иначе неизвестно, насколько он может затянуться. Ты же знаешь, как мама упряма!

— Она не одна упрямая. И не я все начала. Прости, Татьяна, я понимаю, ты так старалась приготовить много вкусностей. Надеюсь, мы не испортили вам аппетит. Постарайся, чтобы у детей было веселое Рождество.

— Я хочу, чтобы ты знала, что я не согласна с мамой. — Татьяна положила руку сестре на плечо. — Мне он показался прекрасным человеком. Стильный, энергичный, веселый. Я просто без ума от его акцента. Говорит прямо как Майкл Кейн! И он, несомненно, любит тебя. Ты счастливая. Между вами происходит нечто особенное, надеюсь, вам будет хорошо вместе. Печально, мне кажется, его появление разбередило мамину старую рану и напомнило о папе.

Когда Ирина вошла в гостиную, Рэмси и Раиса стояли спиной друг к другу. На Рэмси уже был кожаный пиджак, Раиса была в прежнем красном шерстяном платье, подплечники которого расширяли эту часть тела настолько, что могли нагнать ужас на противника. Высокая, жилистая и невероятно суровая женщина, эти два человека были катастрофически разными. Не говоря ни о чем другом, они оба были звездами первой величины.

— Готова, голубушка? — Рэмси просунул руки Ирине под мышки, приподнял и отпустил, позволив ей свободно скользить по его телу до самого пола. Подброс выглядел со стороны немного по-балетному.

Ирина весело рассмеялась. Возможность поступить по собственному желанию делала ее свободной. Она уже не раз задавалась вопросом, почему мысль об освобождении от болезненно-мучительного положения не приходила ей раньше.

— Мне жаль, что вы уезжаете, — обратилась Раиса к Рэмси.

— Ну, дело в том, что у меня и так получается небольшой отпуск в перерыве между сезонами — не хочу показаться неблагодарным за гостеприимство , — но мне не хочется тратить его на то, чтобы попадать ножками кресла во вмятины на ковре!