Иван Сажин - Полигон

Неожиданно Анатолий остановился, спросил оборачиваясь:

— А ты не уснула?

— Нет-нет! — Она как-будто очнулась. Как, мы уже приехали?

— Не совсем. Но через несколько минут ты будешь в своей уютной постели. — В голосе его слышалась ирония.

Едва тронулись с места он крикнул ей: «Держись!», и они опять полетели. Впрочем, теперь не так быстро и вскоре действительно оказались около дома, где жила девушка. Лейтенант остановил мотоцикл у того самого каштана. Суховато кинул, не вставая с сидения мотоцикла:

— До свидания, Ленка!

— Ты сразу назад?

— А что делать?

Девушка неторопливо скинула с плеч и передала ему плащ-накидку. Она и сама не знала, зачем задерживает его.

— Ты чего-то не договариваешь, Толя!

Русинов повернул к ней темное в сумерках лицо.

— Я не люблю красивых слов — они нынче не в цене. Да и слишком жирно было бы для тебя — в один вечер услышать два признания. В дураках не желаю ходить, тем более — перед тобой. Все, Ленка, будь!

Он словно и не заметил ее протянутой руки — развернулся и улетел на своем мотоцикле. Она еще долго стояла под злосчастным каштаном, пока сверху из окна ее не окликнул отец.

В тот вечер, вернувшись с учений, майор Загоров, уставший и раздраженный, не решился идти к Анне. Но на следующий день, едва освободившись от командирских хлопот в батальоне, заторопился к телефону-автомату, с которого обычно звонил ей на работу.

Шел с неспокойным сердцем. Непонятное охлаждение любимой мучило его и угнетало, В последнее время Аня будто избегала встреч с ним, ссылаясь на недомогание. А он воспринимал это так, словно она недовольна им после того неприятного разговора. Надо как-нибудь ободрить ее, успокоить.

Трубку подняла приемщица — он узнал ее хрипловатый, прокуренный голос.

— Здравствуйте, Раиса Антоновна!.. Мне бы Аню на минутку.

— К сожалению, Аннушки нет на работе, товарищ майор, — отвечала она. — Ей что-то нездоровится.

— Что с ней, Раиса Антоновна?

— Да прихворнула…

— Спасибо. Извините, пожалуйста, за беспокойство.

— Не стоит, ангел мой. Всего вам доброго.

Не то в шутку, не то по привычке, женщина уже не раз называла его так. Испытывая от этого неловкость и размышляя, что же с любимой, он зашагал к ней. Минут через десять нажал кнопку звонка у двери знакомой квартиры. Аня была дома. Ее смуглое красивое лицо казалось измученным, заплаканным.

Он снял фуражку.

— Звонил тебе на работу. «Ангел мой» сказала, что ты прихворнула. Вот и решил проведать.

— Спасибо, Алешенька. Ты не беспокойся. Говорят, собачья болезнь до поля, а женская до постели, — натянуто пошутила она и бледно улыбнулась. — Полежу немного и пройдет.

Он заметил, что ей трудно стоять, и тотчас уложил ее в постель, озабоченно спрашивая:

— Что это мы вздумали хворать?

Лицо ее неожиданно дрогнуло, она быстро отвернулась к стене, заставив его не на шутку встревожиться.

— Может, что-нибудь серьезное, да ты не говоришь?

— Нет-нет, я же сказала: ничего особенного.

Когда Аня повернулась к нему, он заметил настороженность, даже отчужденность в ее глазах. Ему стало не по себе.

— Хочешь, пойду в магазин, возьму продуктов?

— У меня все есть, — заверила она его. — Вчера ходила на базар, купила курицу, яиц. Колбаса еще есть, помидоры… Одной-то много ли надо! Может, ты хочешь кушать?

— Да нет, я не голоден.

В том, что Аня отвергала его участие, тоже была отчужденность. Казалось, она хотела, чтобы он ушел, не утомлял ее, не усугублял того, что безмерной тяжестью лежало на душе.

— Но я бы хотел помочь тебе, — молвил он расстроенно.

— Не надо, Алешенька. Теперь ничем не поможешь… Она снова отвернулась, и на этот раз уже не могла сдержать слез. Он участливо подсел к ней, стал гладить ее темноволосую голову, вздрагивающие плечи под цветастым домашним халатиком.

— Успокойся, родная, успокойся…

Какое-то тягостное предчувствие родилось в нем. Оно пришло вместе с подозрением: «Может, у нее и впрямь что-нибудь серьезное, да она скрывает, чтобы не расстраивать меня?..» Вспомнилось, что во время последней встречи она была скучной, безучастной ко всему. Почти через силу старалась казаться веселой.

— Пожалуйста, расскажи, что случилось? — умоляюще попросил он.

Она вытерла лицо уголком покрывала, приглушенно обронила:

— Ничего… Видно, всему однажды бывает конец.

Эти ее слова, ее подавленное состояние и нежелание сказать, что с ней, подействовали на него крайне угнетающе.