Джон О`Хара - Дело Локвудов

За год совместной жизни Джордж Локвуд, несмотря на эти нарушения супружеской верности, не сделал ни одной ошибки, которая обратила бы на себя внимание Агнессы. В первый год замужества, резко отличавшийся от ее спокойной девичьей жизни в доме родителей, мысли ее были так заполнены, что у нее не оставалось времени на подозрения. Это был совсем иной образ жизни, к которому Агнесса не могла подготовиться ни по книгам, ни по рассказам. Надо было испытать все на себе, прежде чем обнаружить в этой новой жизни какие-то преимущества и определить, насколько она пригодна для роли жены. Ночью она позволяла Джорджу ласкать себя, как он хотел, и научилась извлекать из этих ласк удовольствие; но иногда он по нескольку ночей подряд не прикасался к ней, хотя она ждала ласки, и к этому тоже надо было привыкнуть. Днем она хлопотала по дому, занималась прислугой, меню и счетами, лавочниками и приказчиками, вела кое-какую светскую жизнь (в основном она общалась с гиббсвиллскими семьями). У нее был свекор, которого ей еще предстояло узнать и к которому предстояло привыкнуть. Была беременность, предоставленная целиком ее заботам. Был дом, который называли ее домом, тогда как он почти весь первый год казался ей каким-то временным обиталищем среди холодной пустыни. В период беременности ее одиночество скрашивалось желанием сохранить бившуюся в ней крохотную жизнь, которая была и не была ее жизнью; но то, что она увидела потом на простыне, оказалось всего лишь бесформенным комочком. После этого домашний очаг стал для нее совсем иным, чем прежде, когда она жила с Тероном и Бесси Уинн. Для нее уже не было возврата ни в старое убежище, ни к прежнему образу жизни, она и сама уже не могла стать тем, чем была. Она не оправдала своего назначения, но неудача, которую она потерпела, закалила ее не в меньшей степени, чем мог бы закалить успех. Да, преждевременные роды в известном смысле способствовали ее повзрослению, ибо она узнала конечную правду жизни и смерти. Это был год познания жизни, которое давалось иногда дорогой ценой, но в том, что она узнала (по крайней мере, в том году), было так много нового, что это новое воспринималось ею тогда лишь как запас практических сведений. Время для проницательности, здравомыслия, мудрости, предубеждений, анализа и обобщений еще не пришло. Агнесса Локвуд руководствовалась в своем поведении услышанным однажды термином: «хорошая жена», поэтому все практические сведения, полученные ею в том году, имели какое-то касательство к этой фразе и к ее горячему желанию соответствовать понятию «хорошая жена». Во время грозы скисает молоко; бакалейная лавка Крафта — лучшая в Шведской Гавани; самый удобный утренний поезд в Филадельфию отправляется из Шведской Гавани в восемь сорок пять; во время воскресных денежных сборов все Локвуды кладут на тарелку по доллару; Авраам Локвуд за завтраком любит намазывать на гренки несоленое масло; Джордж Локвуд не будет ласкать ее, если в спальне недостаточно темно; когда-то территория дома Локвудов была огорожена высокой кирпичной стеной; фермеры-протестанты в католический праздник вознесения не работают; скоблянка с поджаристой корочкой вкуснее: мисс Нелли Шуп — лучшая портниха в Гиббсвилле; Йок Миллер — это то же, что Джейкоб Миллер, а Ок Мюллер — то же, что Оскар Мюллер, и оба они служат в банке. Мозес Локвуд потерял нижнюю часть уха в битве на реке Булл-Ран; мистеру Хаймбаху, часовщику, который еще и настраивает рояли, разрешено входить через переднюю дверь, а всем остальным ремесленникам и мастеровым — через кухню; Пенроуз — хороший малый, но не очень способный студент.

Душевные переживания, привыкание к новой семье, домашние хлопоты, запоминание лиц, которые год назад вообще для нее не существовали, — и вот она уже вступила во второй год замужества. Второй год был во многом похож и во многом не похож на первый. Теперь, например, когда она ходила по утрам в лавку Крафта, люди уже не показывали на нее пальцем и не провожали долгими взглядами, она уже заметила в их отношении к себе как к невестке Авраама Локвуда нечто новое: полувраждебная вежливость уступила место непринужденной уважительности. Люди начинали привыкать к ней, а она — к ним. Первый год, казалось, был неповторимым по насыщенности событиями и впечатлениями, и многое она стала делать машинально, по привычке, так что теперь имела больше времени присматриваться к вещам, а более всего к людям, к лицам, к особенностям человеческих характеров. В первую очередь, разумеется, она стала наблюдать за Джорджем Локвудом, и как-то незаметно, безо всякой видимой причины в ее сознании сложилось убеждение в его неверности.