Инна Александрова - Свинг

Теперь, когда моя «рыбкина» литература оказалась никому не нужной, мне стали совать редактировать всякую белиберду. Но работать было надо — без денег не проживешь.

Борис Петрович Диденко тоже оказался не готов к перестройке. В обкоме намекнули, да прямо сказали: пора уходить на пенсию. Командовать всем стала баба, баба неплохая, своя, бывший техред. Но все-таки баба…

Конец восьмидесятых и начало девяностых жили с Милой, «тихонько притаившись». В эти годы, по-моему, никто не знал, что с ним будет завтра. Мои дела продолжали оставаться невеселыми: очень слабел Сереженька, Раин сын, хотя, выучившись в университете и став юристом, продолжал заниматься частной практикой.

Сережа заболел в шесть месяцев. Рая его везде лечила, возила в Ленинград к профессорам. Делали несколько операций, и в особом аппарате он стал ходить даже без палочки. Ухаживала за ним бабушка Полина Владимировна. Шла на любые лишения, лишь бы внуку было хорошо. И полы мыла в подъездах, когда не стало Раечки, перебирала по сортам янтарь, не говоря о всяком другом обслуживании внука. Но воспитала его духовно: был Сережа верующим, добрым, не озлобленным. Прилежно учился, лежа на животе. Стал брать юридическую работу и справлялся с нею прекрасно. Был красив и полноценен как мужчина.

Первый раз влюбился в девочку-студентку, работавшую корректором в издательстве. Она была не калининградкой. Ей нужны была квартира и прописка. И ей нужен был Николай, отец, а не сын — Сережа. Колька тогда еще ходил старпомом в море. Я поняла это очень скоро и расстроила треугольник. Мама ничего не подозревала и все принимала за чистую монету. Потом крутились вокруг парня еще какие-то колясочницы, но я всех отметала: кто бы стал ухаживать за двумя инвалидами?

И тут появилась Гуля — молодая женщина-казашка, с которой случилось несчастье: на остановке ее сбил грузовик и переломал позвоночник. За два месяца до случившегося она родила здоровую девочку Яну от законного мужа — еврея Димки. Димкины родители заставили сына отказаться от жены и дочери, и все они очень быстро укатили в Израиль. Гуля осталась одна в чужом городе, в общаге. Яночку забрала мать Гули, приехавшая из Казахстана.

Гуля от кого-то услыхала о Сереже и пришла к Васильевым сама. Пришла и больше не ушла. Вся она, перекалеченная, обслуживала себя, делала все в доме, была умна. Образования высшего не имела, но собиралась поступать в университет. И действительно поступила, блестяще его окончив. Она стала хорошей женой Сереже. Привезла Яночку. Сережа удочерил ребенка, и между ними возникла чудная любовь. Сейчас, когда Сережи уже нет много лет — умер от сердечного приступа, неожиданно явился Димка — родной Янин отец. Стал добиваться расположения дочери, но Яна сказала: «У меня был только один отец — Сергей Николаевич Васильев».

Так что познал, познал Сереженька счастье, хоть и был инвалидом. Когда все по-людски — счастье приходит.

Слабела и мама: ей шел восемьдесят седьмой. Их обоих, Сережи и мамы, не стало в один год — девяностый. Могилки все прибавлялись. Я стала задумываться, что же делать: мне шел шестьдесят четвертый и, кроме Милы, никого в Калининграде не оставалось.

Я думала: разъедемся с Милой — она устроит свою жизнь. Заранее скажу: ничего из этого не вышло. Мила тоже однолюбка, а Митю она любила.

Многие знакомые стали говорить: Лида, вам надо перебираться ближе к дочери: дочь есть дочь. В девяносто шестом, уйдя на пенсию — мне стукнуло семьдесят три, начала хлопоты по продаже квартиры. Продавцами мы с Милой оказались аховыми, и нас чуть не облапошили, но, слава Богу, все обошлось. За вырученные деньги купили Миле однокомнатную, а оставшиеся деньги повезла в Красногорск. Привезенной суммы едва хватило на однокомнатную в такой хрущобе-трущобе, что только вот сейчас вывела тараканов.

Что встретило в Красногорске? Невеселая обстановка, Мишенька, невеселая. Ребята жили в маленькой двухкомнатной квартирке. Под окнами — винный магазин. Он и сейчас там. Отсюда все «приятности». Миша учился в авиационном институте, подрабатывал на компьютере. Саша продолжал трудиться на заводе, куда их с Таней распределили после окончания института, а Маша… Маша ушла в монастырь. Нет, не постриглась в монахини. Просто стала работать в монастыре бухгалтером. Не знаю, почему это сделала. Мне сказала: «Хочу быть ближе к Богу». Я-то считаю, что к Богу можно быть ближе, работая в любой области, но таков был ее выбор. Она резко изменила внешний облик: носила юбки до пола и повязывала голову платком. Молодая женщина — не употребляла никакой косметики. Губки ее были всегда поджаты. В разговоре стала совсем нетерпима. С Сашей у них начались нелады.