Инна Александрова - Свинг

Что делать? Наверно, прежде всего, перевоспитывать более слабых, ибо усиление жестокости — только подарок их собственным эстремистам, которые тут же ринутся на помощь «униженным и оскорбленным». Надо, по возможности, поступать так, как велит молитва: «Боже, дай мне терпение вынести то, что не могу изменить; дай мне силы изменить то, что не могу вынести; дай разум не перепутать одно с другим».

Уже в полтора года Мария привозит мне Мишу, внука. Ей нужно выходить на работу, а я — как-будто не работаю. Борис Петрович разрешает работать дома: дома и вправду больше успеваю. Хожу в издательство только на еженедельные летучки и встречи с авторами. Мишку в коляске привожу с собой и, пока беседую с автором, кто-нибудь из издательских развлекает внука. Он — парень серьезный: сопит, что-то обязательно делает руками. В общем, справляюсь: мне еще всего пятьдесят два.

Мила забеременела. Работа у нее не очень приятная: возится с кожами на промкомбинате. По диплому — технолог легкой промышленности. От запаха кож ее тошнит. Говорю: уходи, сиди дома. Митя ведь оставил аттестат. Не хочет. Гордая. Самостоятельная. Вечером, после работы, помогает с Мишкой. Мишук зовет ее «Миа».

Митя возвращается из морей как раз перед рождением дочки: в Калининграде уже есть УЗИ, с помощью которого определяют пол будущего ребенка. Митенька говорит, что несказанно рад именно девочке: будет кому покупать нарядные платьица, которые в обилии продаются в заграничных портах. «Будет ходить у меня как принцесса», — заявляет молодой папаша.

Роды трудные. Я спихнула Мишку Диденкам, и мы с сыном сутки торчим в приемной роддома. Наконец! Мила присылает записочку, где одни каракули. Девочка крупная, голосистая, шла головкой. Тащили.

Мила и Митенька — хорошие родители. К ребенку вставать не дают. Освободила им на троих большую комнату. Мы с Мишуткой — в моей спальне.

Митя уходит в море через полтора месяца. На сей раз — на полгода. Кусок хлеба у рыбаков и моряков ой! какой нелегкий. Нелегко и ждать. Но люди ко всему привыкают.

Мы живем с Милой и двумя детьми покойно и даже весело. Красногорские папаша с мамашей, наверно, забыли, что и у них есть сын. Маня с Сашей даже денег никаких на Мишку не присылают. Всех обеспечивает Митенька. Так растить детей можно. На чужом горбе.

Череда дней, недель, месяцев, лет летит быстро. Олечке, так назвали внучку, уже три года, и Мила поговаривает о работе. Я очень боюсь не справиться с детьми и редактурой. Но что делать? Ей тоже нужно зарабатывать стаж.

У меня впервые в жизни начинаются «игры» с давлением: гипертонические кризы чередуются с гипотоническими. Иду к врачам. Говорят: результат сильного физического и психологического истощения. Надо все бросить и ехать отдыхать. Отдыхать?! А куда детей? Мила жалеет меня и делает все что может, но остаться одна с детьми тоже не в состоянии: слабенькая. Красногорцам все по фигу. Маша витает в каких-то высших физико-космических сферах, Саша приезжает летом на один месяц, чтобы покупаться в море. У Мити рейсы становятся все длинней: только так возможно заработать хорошие деньги.

Лето восемьдесят третьего. Теплое, но дождливое. Уже неделя, как Митя на берегу. Миле дать отпуск обещают только через несколько дней. Тогда втроем они полетят в Баку опять на какое-то торжество. Денег эти поездки стоят неимоверных, но нарушать чужие законы нельзя: обидятся.

Тот день — двенадцатого июля — серый, но теплый. Олечка очень просилась на море. Миша с другом занимался строительством какого-то «самолета». У меня была большая и трудная рукопись.

Олечка с Митей уехали на электричке часов в двенадцать. В Светлогорске были в час. Митя встретил на пляже школьного товарища с женой. Они почему-то не купались, и Митьке не хотелось лезть в воду, но Оля канючила. Она плескалась совсем около берега, когда Митя все-таки решил искупаться. Вдвоем долго барахтались на мелководье, когда Володя, друг, следивший за ними, вдруг не увидел их голов. Он бросился в воду, но их нигде не было. Володя вышел на берег, стал звать. Море их как-будто растворило. Все это потом рассказывал сам Владимир. Спасателей с масками и ластами поблизости не было. Дети мои растаяли…

Володя появился в нашем доме в десять вечера. Это я запомнила. Сразу чутьем, сердцем поняла, что детей больше нет. На сей раз реакция моя была такова, что не могла подняться с постели, хотя усилия предпринимала колоссальные. Валилась и теряла сознание. Потому все делали без меня. А делали следующее: утром водолазы обследовали дно участка, где они купались, и нашли две глубокие ямы. Прошли большое расстояние вдоль берега по течению. Пусто. Ничего. Спасатели не знали, что делать дальше.