Инна Александрова - Свинг

Ида Каминская, мать Рут, хлопотала о дочери перед Советским правительством, и еще до смерти Сталина Рут разрешили жить на воле, но… не в Москве. Она вернулась из Караганды, и начались скитания: Тула, Рязань, Подмосковье. Нужно было работать — работы не было. Диплома о педагогическом образовании у Рут тоже не было, поэтому в школу не брали. Конечно, все время приезжала в Москву — Эрика ведь росла у Деборы. Но соседка Деборы не дремала: милиция являлась днем и ночью. И тогда Рут решила обратиться к Эренбургу, хорошо знавшему Рознера. Эренбург в то время был депутатом Верховного Совета, и одной его просьбы было достаточно, чтобы Рут не только прописали в Москве, но даже «пожали ручку». Она стала москвичкой…

1954 год. Уже в конце лета Эдди Игнатьевич возвращается в Москву. Он не собирался связывать жизнь с Мариной, но отношения с Рут тоже не складываются. В Караганде у Рут появился друг, и когда Эдди Игнатьевич узнал об этом, гневу его не было предела: он, мужчина, имеет право на внебрачную связь, она — нет. Они жили у Деборы Марковны, и после очередной ссоры Эдди Игнатьевич обычно сбегал в гостиницу.

В отличие от жены, которой трудно было найти работу даже в Москве, Рознер после возвращения оказался нужным: в обществе вновь возник робкий интерес к Западу и его культуре, к истинно джазовой музыке. Эдди Игнатьевич, хоть и сделал сильный крен в сторону советской эстрады, однако по-прежнему оставался символом запретного Запада. В недрах его оркестра происходили процессы, готовившие почву для джазового взрыва, который и произошел в Союзе в шестидесятые годы. Через оркестр Рознера прошли очень известные музыканты — Саульский, Мажуков, Терлецкий.

Артистизм, обаяние, непринужденность, которыми обладал Эдди Игнатьевич, сразу же покоряли зрителя, а умение легко находить контакт с залом было свойственно скорее многоопытному кумиру публики, чем плохо владевшему русским языком иностранцу, каковым Рознер был фактически. Концерты шли с неизменным успехом, потому что были новые аранжировки, удивительная ансамблевость, свинг и феноменальное мастерство трубача: поистине золотая труба… Я особенно любила свинг — перекличку трех групп духовых инструментов: саксофонов, труб и тромбонов. А уж когда исполняли «Сент-Луис-блюз», сердце замирало от восторга. Оркестр демонстрировал не «разговорный жанр», как большинство других оркестров, а давал музыку истинную, музыку проникновенную, пронизывающую слушателя до самого нутра.

Рут уехала в Польшу в конце шестидесятых. Красивая молодая женщина не могла оставаться одна. Она вышла замуж за актера театра, где директором была ее мать, и сама стала работать в этом театре. Но… счастлива не была. Второй муж оказался эгоистом, а уж по яркости таланта, конечно, не мог сравниться с Эдди. В начале семидесятых, когда по Польше прокатилась страшная волна антисемитизма и стало не для кого играть — все евреи уехали либо в Израиль, либо в Америку, — Ида Каминская, Рут, их мужья, Эрика и большая часть труппы перебрались в Нью-Йорк. Рут была плохо приспособлена к практической жизни, мужья тоже не очень хорошо помогали, и все свалилось на хрупкие плечи Иды. Неувязок, касавшихся всяких менеджерских дел, было предостаточно, и Ида начала сдавать. Все потихоньку разваливалось. Вскоре Иды — очень большой трагической актрисы — не стало.

После отъезда Рут Эдди не оставался один, хотя, конечно, любил только Рут. Около него появилась Галина Ходес, пытавшаяся быть — а может, и была, кто знает! — ему хорошей женой. С нею он и уехал в Германию.

В начале семидесятых для Эдди Игнатьевича опять наступило трудное время. Его оркестранты постепенно превратились в радикально настроенных джазменов самой современной ориентации. И они, конечно же, не вписывались в сложившуюся картину советской музыкальной эстрады. Предлагая публике «чистый» джаз, Рознер и его соратники опережали время, и массовый слушатель, воспитанный на советской песне, часто не понимал его. Это были трудные времена еще и потому, что истинно джазовую музыку нужно было играть между исполнительницей цыганских романсов и фельетонистом, читавшим монолог о вреде алкоголя…

Уже никого и ничего не боясь, Эдди Игнатьевич говорил друзьям: «Золотко, клянусь, у меня была возможность сделать карьеру в Голливуде. Холера ясна потащила меня к большевикам, а они, пся крев, отблагодарили меня тюрьмой и Магаданом». Внутренне он был готов к отъезду.

Почему уехал в Германию? Да потому что страна эта была его родиной. Эдди Игнатьевич родился там в 1910 году, учился в Берлинской консерватории по классу скрипки и окончил ее с золотой медалью. Однако, когда джазовый бум докатился из Штатов до Европы, Эдди отложил в сторону традиционный еврейский инструмент и взялся за трубу. Он быстро достиг в игре совершенства и стал в Германии джазовой звездой. После поездки в Америку, где была встреча с Луи Армстронгом и Дюком Эллингтоном, он, вернувшись в Германию, создал свой джаз-оркестр. Но в тридцать третьем еврейским парням, каковыми были он и его оркестранты, пришлось бежать от фашизма. Бежали в Польшу, потом, в тридцать девятом, в Белоруссию. А в начале тридцатых годов Рознер имел широкую известность: выступал и в Англии, и во Франции, и в скандинавских странах. Великий чернокожий джазмен Луи Армстронг даже прислал ему свою фотографию с надписью: «Белому Луи Армстронгу»…