Инна Александрова - Свинг

Умер, как видно, сразу, не успел далеко отойти. Вскрытие делали. Инсульт. В тридцать шесть лет инсульт. Говорят, старая травма черепа виновата. А только не приезжала б ты — жил бы спокойно. Хотя давление сильно подскакивало.

Разбирала Сережин стол. Вот эту папку нашла. Сперва выкинуть хотела, а теперь решила тебе отослать. Последнее твое письмо в конверте было: с него и адрес списана этом, думаю, наши с тобой дела кончаются. Леночку больно жалко: маленькая — всего три года…

1984 г.

Мы с Катей взвешиваем кота. Кот посажен в сумку-рюкзачок. Вырываться — не вырывается, но, сказать, что ему это по душе… Почему это делаем? Не ради забавы. Дело в том, что кот имеет тенденцию поправляться, а весит он и так уже семь килограммов. Мадам Вагнер в повести Барановского «Маляс», уезжая на «кислые воды», наказывала мужу Осику «не похудеть котяру». И того тоже взвешивали. Мы же с Катей боимся «потолстеть котяру». Коты, как и люди, болеют диабетом и ожирением, а Марс — так зовут кота — красавец. Где бы ни появлялся — а в городе выходит во двор, на даче в доме вообще редко появляется, — все, кто его видят, останавливаются. Белая грудка, белый живот, белые передние лапки с черными носочками, иссиня-черная спина, черная мордочка с белыми пушистыми усами, огромные зеленые глаза, кажущиеся человеческими, — таков наш котяра. В своем фрачно-пингвиньем облачении выглядит очень вальяжным, а еще добрым. И действительно добр.

Марс — кот домашний, но каждую ночь ровно в два — можно не проверять часы — аккуратно лапкой будит хозяйку, то есть Катю, и без всякого «мяу» ведет к двери. Это значит — он должен пойти на охоту, к девушкам-кошкам, короче — по своим кошачьим делам. Ровно в шесть — тоже можно не проверять часы — уже настойчивым «мяу» сообщает, что вернулся. Кроме того, становится задними лапками на довольно высокий порожек и нажимает на старую — еще с немецких времен — ручку, которая от длительного употребления совсем разболталась. К шести в его блюдце должны лежать или рыба, или мякиш серого хлеба, который выпекается кирпичиком. Хлеб Марс ест без молока, а уж на всякие «вискасы» — вообще ноль внимания.

Почему Марс любит хлебный мякиш? Да потому, наверно, что, когда Катя его нашла и принесла домой, у нее в сумке было только полкирпичика серого хлеба. Кот и умял весь мякиш. С тех пор запах свежего хлеба приводит его в одурение. Он может даже нетерпеливо мяукнуть, если долго копаются и не дают ему долгожданной еды.

Дом и хозяйка отождествляются у него с хлебом.

Почему Катя назвала его Марсом, именем бога войны, и сама не знает. Но имя кот знает отлично, хотя охотнее откликается на «Марсюшу» и «Котяру». «Мяу» говорит редко, а мурлыканье у него очень тихое, беззвучное.

Взвешиваем кота не в городской квартире, а на даче, в Сокольниках. Не в московских Сокольниках, конечно, а в калининградских, и все «действие» происходит в Калининграде — бывшем Кенигсберге.

Сокольники — фешенебельный дачный поселок, в получасе езды от города. Катюшиной маме шесть соток достались еще в семидесятом году, когда стояло тут несколько маленьких досчатых домиков. Теперь все изменилось: от тех домиков, кроме Катиного, и следа не осталось. Шикарные коттеджи, один другого краше, один другого «зезюлястей», заняли гектаров десять. Катя за тридцать лет тоже кое-что обустроила, но по сравнению с остальными у нее — собачья будка. Не из жадности или нерадивости: у Кати просто нет денег. Она преподаватель вуза, доктор наук, но взяток не берет. А на вузовскую зарплату ничего не построишь.

Место, где расположены калининградские Сокольники, замечательное. До берега моря — пять минут ходьбы сосновым лесом, мимо огромных кустов шиповника. Сейчас август, начало, дни стоят солнечные, и плоды шиповника — огромные, налитые — уже покраснели или краснеют. Далеко вокруг — ни одного предприятия, ни одной фермы, а потому воздух…

Балтийское море и берег здесь самые красивые. Ни в Зеленоградске — бывшем Гранце, ни в Светлогорске — бывшем Раушене нет ни такого моря, ни такого берега. Даже пляж — песок — не так загажен человеческим пребыванием. В общем — все еще дивный кусочек природы, а уж тридцать с лишним лет назад, когда Катина мама все только начинала, здесь была и вовсе первозданность.