Джон О`Фаррел - Лучше для мужчины нет

Во всех рекламах, для которых я писал музыку, фигурировали довольные семьи, живущие в согласии друг с другом. Несмотря на большой опыт работы в этой области, я так и не заметил фальши. Разумеется, я знал, что "Легкое и нежирное" вовсе не является полноценным заменителем "масла с изумительным вкусом", но мне даже в голову не приходило, что в рекламе также лгут о счастливых улыбающихся детях и смеющихся родителях, собравшихся за обеденным столом. Если бы речь шла о моем детстве, моя реальная мама давно бы схватила нож для масла и пригрозила зарезать моего реального папу.

В рекламе утверждается, что мы можем иметь все, что захотим, можем быть превосходными отцами, целыми днями кататься на сноуборде, зарабатывать кучу денег, а возвращаясь после деловой встречи, рассказывать детям сказку по мобильному телефону. Но так не бывает. Работа, семья и ты сам – это кубик Рубика, который невозможно собрать. Ты не можешь быть чутким отцом, жестким бизнесменом, столпом местного сообщества, умелым мастером на все руки и романтичным, внимательным мужем – от чего-то придется отказаться. В моем случае – от всего.

Но помимо этого у меня имелась еще одна причина держаться от дома подальше. Ни одна мать, ни один отец не находят храбрости признаться в постыдном секрете, который, как я подозреваю, таят все и помалкивают, опасаясь, что их сочтут плохими родителями.

С маленькими детьми скучно.

Мы все делаем вид, будто у наших отпрысков каждая мелочь – чудо из чудес, но мы лжем себе. С маленькими детьми скучно, и скуку эту никто не осмеливается назвать своим именем. Я хочу выйти из тени, забраться на самую высокую в стране детскую горку и провозгласить миру: "С маленькими детьми скучно!" Конечно, родители изобразят потрясение и негодование, в сотый раз толкая качели, но в глубине души они испытают огромное облегчение – у них появился единомышленник. И чувство вины, которое жгло их, испарится без следа. И все поймут, что они отнюдь не жестокосердые монстры, а всё дело – в детях. С маленькими детьми скучно.

Терпеть скуку – не то занятие, которому я люблю предаваться. Если мне надоедает отпуск, я возвращаюсь домой. Если наскучивает фильм, я прокручиваю кассету вперед. Как было бы здорово иметь пульт для управления детьми: нажал на кнопочку – и пара лет осталась позади. К четырем-пяти годам с ними станет гораздо интереснее. Катерина терпеливее меня, она не против подождать несколько лет и увидеть, как сторицей возвращаются любовь и испоганенное время.

Я прошел в туалет и спросонья попробовал было поднять сиденье унитаза, пока не вспомнил, что в этом доме сиденье всегда поднято. Я старался не думать о Катерине. Я же сейчас отдыхаю от семьи. Моча отдавала серой, и затхлый запах напомнил мне, что накануне вечером я ел спаржу. Катерина приготовила ужин – она знает, что я люблю спаржу. Даже моча напомнила мне о ней.

Должно быть, сегодня она встретится с одной из мамаш, с которой познакомилась в прогулочной группе, куда водит Милли. Катерина любит описывать разновидности мамаш. Одна мамаша страдает чувством вины из-за того, что целыми днями пропадает на работе. Она так радовалась в тот день, когда смогла привести своего ребенка в прогулочную группу, что заглушила всех своим пением: "Колеса у автобуса все крутятся и крутятся". Другая мамаша – домохозяйка: прежде она делала успешную карьеру в бизнесе, но затем с таким же рвением погрузилась в пучину материнства. Вместо того, чтобы повышать свой материнский статус постепенно, она каждый год производила на свет очередного ребенка и потому чувствовала превосходство над остальными женщинами. А еще есть мамаша сатаны, которая совершенно не сознает, что породила самое злобное существо во вселенной; глупая женщина весело болтает с вами, пока ее двухлетнее чадо колотит по лицу вашего малыша. Временами сатанинская мамаша восклицает: "А-ах-х. По-моему, они прекрасно ладят". Есть еще эко-мамаша, которая тихо и спокойно объясняет вашему ребенку, почему не следует говорить с полным ртом – а ее собственный четырехлетний отпрыск еще сосет грудь.

Катерина подружилась со всеми. Меня всегда впечатляло, как легко женщины становятся подругами. Заглядывая на детскую площадку, я ловил себя на том, что кружусь в изощренном родительском танце, ненавязчиво пытаясь оттеснить своих детей от других ребятишек, находящихся под наблюдением отцов – иначе нам грозит такая глупость, как разговор ни о чем. Даже если общение оказывалось неизбежным, мы все равно не говорили напрямую, но использовали детей как посредников. Поэтому, если Милли намеренно загораживала горку, мое извинение перед отцом другого ребенка заключалось в том, что я громко произносил: "Съезжай, Милли, пусть другая девочка тоже съедет".