Степан Калита - Сполохи детства

— А они на даче, сегодня не приедут.

— Да ты что?! Давай тогда устроим небольшой сабантуй.

— Вдвоем? Это как-то странно.

— Ну позови свою подругу, как ее там… Свету. — Света жила этажом выше. — И пусть приводит своего парня.

— У нее не парень, а муж.

— Да какая разница. Так, я в магазин. А ты пока зови их…

— А мы что, пить будем?

— Конечно, выходные же…

Я купил большую бутыль «Сангрии», водку «Зверь» сорока пяти градусов для мужчин и бутылку ликера «Амаретто» — чтобы женщины совсем ушли в ноль. Муж Светы притащил коньяк. И мы отчего-то так весело и быстро надрались, что случилось то, чего я не ожидал, но планировал.

Мы с Наташей уединились в ее комнате и стали заниматься любовью. Причем, она была сверху. И прыгала на мне, и страстно стонала, как будто опыт в сексе у нее был очень большой — хотя ее полярник был ее первым и единственным мужчиной… Так мы и заснули — в объятиях друг друга.

А в шесть утра раздался звонок в дверь. Причем, долгий и настойчивый. Родители! Приехали! Я принялся метаться по комнате — мои трусы исчезли бесследно.

— Что ты ищешь?

— Ты трусы мои не видела?

— Да куда они могли деться? Здесь где-то валяются. — Только тут она окончательно проснулась и вскочила с постели. — Черт, черт, черт, что же делать?! Это родители! Они не должны тебя здесь увидеть!

Я так и не нашел трусы.

— Давай на балкон.

Натянул штаны, футболку, куртку, напялил ботинки и вышел на балкон. Она прикрыла за мной дверь и пошла открывать. Звонок буквально надрывался.

Я постоял немного на балконе и понял, что, по идее, могу спуститься вниз — здесь не так и высоко, четвертый этаж. Но, когда я перелез через перила, мне стало не по себе — еще грохнусь, потом костей не соберешь. И я забрался обратно.

В квартире слышны были голоса. И я решил — будь что будет — и вышел с балкона.

Немая сцена. Высоченный, широченный в плечах верзила с офицерским чемоданчиком в руке стоял и пристально смотрел на меня. В глазах было непонимание. Рядом стояла Наташа, от ужаса застывшая, как статуя, только ладошка прижата к губам.

Всеобщее молчание прервал я.

— Ну… я пойду. Вам, наверное, поговорить надо…

— Да, ты иди, иди… — засуетилась Наташа.

Я медленно проследовал мимо неподвижного громадного военного. Наверное, я так бы и ушел. Но в прихожей обернулся и обратился к хозяйке квартиры.

— Я позвоню…

И тут на меня набросилось ревущее чудище, в которое превратился еще недавно спокойный мужчина. Он каким-то образом обхватил меня, и мы повалились в коридоре, так что он оказался лежащим на мне.

— Убью гада! — проревел он, брызгая слюной.

Я несколько раз безуспешно ударил его поддых. Но он, похоже, даже не почувствовал. Улегся на меня всем телом и крепко держал захватом, так что я едва мог дышать. Зато чувствовал его тяжелое дыхание на шее.

— Петя, Петя, — суетилась рядом Наташа. — Отпусти его. Я все тебе объясню…

Но Петя не шевелился, только, как удав или анаконда, сжимал меня все сильнее. Я пошарил в кармане куртки, едва шевеля придавленной ладонью, поблагодарил дедушку, который приучил везде носить с собой нож, одним пальцем разложил его и умудрился ткнуть офицера Петю в ногу. Он распрямился, как пружина, схватился за пострадавшее место. Я тут же вскочил, прижался к входной двери, держа нож перед собой.

— Так, стоять. Ты, боров, я ухожу. Понятно?

Он тяжело дышал и молчал.

— Теперь главное. Наташа, я люблю тебя.

Парень едва не нарвался на нож. Снова кинулся на меня, как будто на него не было направлено лезвие. Так бы и насадился на острие, если бы я вовремя его не убрал. Он врезался в меня и отскочил, поднял руки, но тут я саданул его рукояткой ножа между глаз. Кое-как открыл дверь и попытался выскочить. Но Петя сгреб меня за воротник и подтаскивал к себе. Пришлось ткнуть его ножом в руку — не глядя — после чего я окончательно покинул поле боя. Сбежал вниз по лестнице и помчался по улице. «Интересно, — думал я, — найдет ли Петя мои трусы?»

Еще я немного опасался за здоровье Наташи. Вдруг этот громила даст ей в глаз за измену? Но все решилось мирно. После того, как она перевязала ему боевые раны — бинты на руку, пластырь на ляжку, пластырь над переносицей — Петя сказал, что «бросает шлюху». Но все-таки он был настоящий гад, этот Петя. Причем, гад с фантазией. Прежде чем уехать навсегда, он уговорил Наташу в последний раз заняться с ним сексом. И они это сделали. Затем он заставил ее дать ему мой номер. И позвонил мне.