Елена Сафронова - Жители ноосферы

Ты грозно потребовал, чтобы я тебя не заложила — не додумался, герой, что я за тебя горой уже тогда встала! Щелкнул мелочь по лбу (да, не всегда ты был галантным!) и гордо удалился. До начала урока было еще минут двадцать, но не тратить же это время на разговоры с девчонкой, да еще настолько младше! — и даже этот твой мужской инстинкт я просекла. В твоих слишком серьезных для четвертого класса глазах я увидела нотку подозрительной схожести с собою… Но вот эту нотку я тогда точно выразить словами не могла.

И когда, лет двадцать спустя, подхихикивая, ты мне рассказывал, как узнавал странную мелочь, сталкиваясь в школьных коридорах, мне захотелось плакать. Имени шмакодявки не знал, но запомнил почему-то распяленные сизые глазищи, и порой, рассекая ледоколом стайку цыплят из начальных классов, обращал внимание — о, а вон дура, которой нравится, когда никого нет! Она чаще всего стояла у окна в одиночку или жалась к стенке, глядела своими светлыми пятаками исподлобья, бычась, с одноклассниками не бегала наперегонки, не играла — ну, дура и есть…

Да, Илья, я понимала, почему ты обращал на меня внимание, несмотря на мой октябрятский пентакль и уродский передник.

— Инна, что ты молчишь? Как в школе, когда урока не знаешь!..

Смотри-ка, и ты про школу вспомнил? Значит, и ты видишь сейчас то же, что и я? Но почему же тебе является чудачка в перекрученном пионерском галстуке, а не женщина, которая наблюдает в зеркале молниеносно прорезающиеся морщины? Помимо воли моей между бровями нарождается вертикальная складка, и около губ тоже, а это совсем скверно, Илюша, поскольку мне тридцать семь, и никакой лифтинг не ликвидирует последствий личной драмы…

Года через три после встречи в кустах (как звучит, а?!), на конкурсе защиты профессий, Илья узнал наконец, как зовут эту чудную. Эту часть я знаю с твоих слов. Память у тебя не хуже моей, и живописать ты умеешь…

Программу выступлений построили в шахматном порядке — старший класс, младший, средний, и семиклассник Шитов со товарищи должен был пережидать, пока всякая шелупонь пропищит комариными голосочками дурацкие стишки или чмошные песенки. Одной из таких писклявых, вызванных на сцену, и оказалась Инна Степнова. То есть меня объявили по имени. Наш пятый класс защищал профессию строителя. Классная руководительница пятого «А», слащавая литераторша, закатывая глаза, объявила, что Инна Степнова выучила стихи про благородную профессию строителя и хочет их рассказать всем-всем.

Инна Степнова, гадкий утенок в сползающих колготках и нелепо сидящем фартуке, с растопыренными от старания глазами, встала по стойке смирно — фу, какой мерзкий портрет у тебя получился, с ума сойти! — и завела:

Стихи тебе не понравились. Тебе и сама Степнова не понравилась — сразу видно, что она пыльным мешком пристукнутая, заявил себе семиклассник Шитов.

После конкурса, где, кстати, победил класс Ильи, он услышал в коридоре — завуч налетала на литераторшу, расцвеченную пунцовыми пятнами:

— Что за стихи читала ваша ученица? Их нет в школьной программе!

— Это Брюсов… — лепетала училка.

— Брюсов? Буржуазный поэт? Его нет ни в программе, ни в списке авторов для внеклассного изучения. Такой выбор стихотворения — грубейшая идеологическая ошибка! Ваша!

— У них такая семья…

— Что — антисоветские настроения? И вы только сейчас об этом говорите?

— Нет, нет, что вы… Просто… Читают много…

— Вы должны отслеживать, что читают ваши ученики! Не случайно литературу ведете! Мы поговорим с директором о вашем классном руководстве! Оказывается, вам еще рано доверять класс!..

Я-то не знала, все гадала, с какого перепугу отняли классное руководство у томной восторженной дамочки, посадили на ее место математичку, несгибаемую, как перпендикуляр…

Годом позже — помнишь, Илья? — ты снова наткнулся у заветного лаза на дуру Степнову. Она там носом хлюпала. Но сейчас у тебя мысли были уже другие, пубертатные, и к младшей школьнице ты обратился очень грубо, с вопросом, не хочет ли она кое-чего, раз сидит в кустах. Я от тебя такой прямоты не ожидала. Я к ней, прямо скажем, готова не была. Видал, как глазищи-то вылупила в недоумении? И покраснела. И попыталась торопливо оправдаться: мол, у меня двойка по алгебре, и я на математичку очень обиделась. Тогда, конечно, я не знала, что значит желать мужчину, и не представляла, что придет срок — и меня будет бешено тянуть к тебе… Тянет и сейчас, но ты уже не в постель зовешь, а понимания просишь… Ну в точности, как в тот раз, когда предупредил: «Мне бы твои проблемы. Скажешь кому, что я здесь хожу — стукну один раз, последним будет!».