Елена Сафронова - Жители ноосферы

— Только не культурного! — всколыхнулась я.

Тут до меня дошло. Он смотрел с улыбкой фокусника, доставшего из шляпы вместо мишурного букета банковский чек на миллион долларов. На предъявителя.

— Политика? Общество? Право? Экономика? Красный, желтый, голубой — выбирай себе любой! Видишь, как я тебя ценю?..

— Вся редакция уже видит…

— Я человек, измученный законными браками. Трижды разведен и ни перед кем не отчитываюсь. Так какую рубрику ты хочешь? Соглашайся, пока я добрый!.. А «Берег Леты» прикроем нахер, пока он еще не начал функционировать! Потом с ним разделаться будет сложнее. Замутят кампанию — мол, «Ля-русс. ру» бабки зажал… И про тебя начнут трындеть — середнячка Степнова взялась за гуж и поняла, что не ингуш… Такое большое и благородное дело нельзя доверить насквозь продажным СМИ… Соображай, пилотка, быстрее, и пойдем уже делом займемся…

Можете меня осуждать. Но я облегченно заявила:

— Закрывай! Аффтары, выпейте йаду! Буду заниматься «Обществом»!..

Игоря Загоруйко (Рязань), Владимира Воронова (Рязань), Александра Брятова (сеть), Леонида Шевченко (Волгоград), трагически погибшего в 2002 году.

Я стою у телефона с трубкой в руке, во рту у меня кляп, на шее — петля. Они гарантируют абоненту мое молчание.

Господи, неужели абонент — это ты, кого я знала, кажется, лучше себя самой, лучше собственной родинки на запястье, манеры жмурить правый глаз, прикуривая, лучше собственной любви к гостиничным номерам и полуфабрикатам в пластиковых корытцах?! Неужели такое говоришь мне ты, любящий, как и я, полуфабрикаты и гостиницы и обожавший мою родинку на запястье и сощуренный за облаком дыма правый глаз?!

Наверное, это ты, я узнаю твою речь, но я пока еще не могу узнать тебя.

Да, я тебя представляю, но не вижу — чувствуешь разницу?! Вчера я убеждена была бы — чувствуешь, а сегодня… Я представляю почту-телеграф-телефон на улице Щорса в твоем родном Зосимове. Там есть целая одна почта с телефонными кабинами, и автоматы с эбонитовыми трубками, как ни странно, работают, и ты сейчас стоишь в одном из складных гробиков, плотно закрыв дверь, придерживаешь трубку между кепкой и ухом и разговариваешь со мной за триста километров. Но я не вижу тебя, не вижу тебя нынешнего! — вижу совсем другое! Вижу, Ванга хренова, двадцать восемь лет нашей с тобой жизни бок о бок в этом, наверное, лучшем из миров. В этом лучшем из миров на тридцать семь лет обычно выпадают неожиданные переживания и озарения…

— Инночка! Постарайся, пожалуйста, меня понять, как это всегда у тебя получалось!..

Да, черт возьми, я тебя всегда понимала!

Например, когда упитанный и серьезный пацан задом пролез через ему одному ведомую дырку в школьном заборе под густые кусты боярышника, повернулся, делово отряхиваясь — и наткнулся на испуганный взгляд круглых серо-голубых глаз. Шмакодявка из начальной школы сидела на поваленном дереве и глупо зырила на большого мальчишку. Но, шмакодявка шмакодявкой, а сообразила, что парню неприятно рассекречиваться со своим тайным лазом, и что зритель с октябрятской звездочкой тут совсем некстати. Мне словно кто нашептал, что такая классная дырка помогала пацану «колоть» нелюбимые русский и английский… страшные такие предметы для больших парней! А если здесь толчется мелкота, его тайна под угрозой. И все это я поняла, но не знала, как тебе сказать, что не сдам.

— Ты чего здесь торчишь? — как можно суровее спросил он.

— Н-нравится, — выдавила мелочь.

— Чего нравится? — ты очень хотел понять, знает ли она про тайный лаз, но не напрямую, чтобы не засветить совсем свою любимую дорогу, а косвенно. А? Кто бы еще в девять лет тебя так просек, Илья Борисович?

— Когда никого нет, нравится… — думал, я проболтаюсь? Фиг тебе!

— Ну и дура! — с высоты одиннадцати лет объявил тогда пацан. Аж расслабился, я помню. — Не страшно?

— Не-а…

— Совсем дура! Ты из этой школы? — только вот зря ты меня — дурой-то…

— Да. Из второго «А».

Из дальнейшей беседы с наводящими вопросами (ты, наивный, как все мужики, считал их хитрыми!) выяснилось, что про дырку в заборе мелочь не знает, а здесь сидит, потому что поругалась с одноклассниками. В этом пункте ты солидно хмыкнул — надо же, и у сопливых конфликты, прямо как у больших! Да, я смылась с переменки, обошла школьный двор и выискала закоулок, где было тихо, влажно и даже пахло грибами (стояла середина октября). И кайфовала там до самого твоего появления. Одиночество среди людей — правда, сладко, Илья?