Захар Оскотский - Зимний скорый

Всё же он был сыном своего отца.

Император продолжил:

— А теперь — о нынешней ситуации. После того, как на море англичан разбили голландцы, Англия подписала с ними сепаратный мир. Франция осталась без союзника. Но и наша коалиция после Тюркгейма развалилась. Ни датчане, ни мои испанские родственники, никто больше не хочет драться. Даже бранденбуржцы ушли домой. — Леопольд нахмурился, покачал плешивой головою: — Мы остались один на один. Империя против Франции. Леопольд против Людовика. А вы, мой дорогой, — потому что именно вас я собираюсь вернуть на пост главнокомандующего, — против вашего старого приятеля, Тюренна.

«Один на один!» — кровь ударила в голову старика-фельдмаршала так, что обстановка кабинета сорвалась с места и закружилась. Лицо императора на мгновение расплылось в тумане. Старик вспомнил, что сегодня утром не принял порцию капель, приготовленных доктором, и пожалел об этом. Но сердце уже забилось ровно и мощно, рассылая жизненные силы в каждую клеточку его огромного тела. Он задышал полной грудью. Всё вокруг прояснилось, посвежело, точно его вознесло в холодную горную высоту.

— А теперь — главное, — сказал император: — Конечно, мне хотелось бы, чтоб вы возвратили Империи Эльзас. Но дело не в Эльзасе. Мне нужно, чтоб вы, по меньшей мере, нанесли французам такой удар, который надолго отучил бы «Короля-Солнце» бросать свои лучи за пределы собственных границ. Если вы чувствуете себя неуверенно, откажитесь. Я не буду к вам в претензии и немедленно подпишу мир с Людовиком. Но тогда может случиться, что через пять или десять лет нам придется опять скрестить с ним оружие и, возможно, при еще худших для Империи обстоятельствах.

Старик улыбнулся:

— Ваше величество хотели бы разрешить французскую проблему именно сейчас, потому что через пять, а тем более через десять лет, на свете, скорей всего, уже не будет вашего старого, преданного слуги?

Он ожидал, что император станет горячо возражать, восхищаться его здоровым видом. Но Леопольд только посмотрел на него и сказал просто:

— Да, конечно. И поэтому тоже.

Поистине новые времена.

— Итак, — прервал молчание Леопольд, — в ваших руках выбор: заключать нам мир или продолжать войну. Всё зависит от того, чувствуете ли вы в себе силы разбить Тюренна. Именно его. Конечно, у французов есть еще Конде. Ему простили старые прегрешения, он поклялся в верности королю, теперь он тоже маршал Франции, ведет себя шумно и претендует на первые роли. Но против вас, мой дорогой, они, разумеется, выставят самого Тюренна.

«Самого!» Это словцо кольнуло точно кинжалом. Старик даже слегка вздрогнул. И, сдерживая заколотившуюся в груди ярость, боясь, как бы волнение крови вновь не помутило голову, он медленно выговорил, с усилием выдерживая спокойный тон:

— Не заключайте мир, ваше величество. Доверьте мне армию. Я РАЗОБЬЮ ТЮРЕННА.

— Ну и чудесно! — воскликнул Леопольд. — Иного ответа я не ждал! И как бы ни осторожничали иные мои советники после Тюркгейма, я готов поверить вам и рискнуть еще одной кампанией… А теперь, вот что. Поручая вам такое грандиозное дело, я чувствую себя обязанным еще раз отметить ваши прошлые успехи и, кстати, загладить свою недавнюю вину. Но как? — Леопольд развел руками. — Все обычные награды вы уже имеете. Повысить вас в звании, объявить генералиссимусом, как в шестьдесят четвертом, я не могу, раз мы сейчас воюем без союзников и у вас будут только австрийские войска. Я решил эту проблему по-своему. Я счел, что графское достоинство не отражает ваших великих заслуг перед Империей. И уже подписал указ о присвоении вам титула, какого не удостаивался еще ни один из подданных нашей короны. Отныне вы — ИМПЕРСКИЙ КНЯЗЬ!

«Ле принс д’ампир, — мысленно перевел старик. — Кажется, так это будет по-французски?»

Он поднялся с кресла во весь свой огромный рост и поклонился:

— Ваше величество незаслуженно добры к своему слуге!

Леопольд засмеялся, махнул рукой:

— Садитесь, садитесь! Мне и так приходится задирать голову для беседы с вами. И повторяю: отбросьте этикет! Мы оба — умные люди, для нас с вами титулы могут не иметь никакого веса. Но вы же знаете, как европейское общество ловит их звучание. Думаю, что и Тюренну, хоть он не кичится своим герцогством, будет не безразлично, кто ему противостоит: граф или имперский князь. — Леопольд хлопнул ладонью по развернутой на столе карте Эльзаса: — С богом, мой дорогой! Всыпьте лягушатникам как следует!