Дэвид Митчелл - Блэк Свон Грин

– Вот теперь ты говоришь, как поэт.

– Я не понимаю. Что это значит?

(Мама уже давно сказал бы мне: «не смей говорить со мной таким тоном!»)

– Это значит, – мадам Кроммелинк выглядела очень довольной, – что ты выражаешь себя с помощью слов.

– Что это значит?

– Это значит, что ты честен.

– Любой может быть «честным».

– Да, легко быть честным, когда говоришь о чем-то незначительном. Но честно говорить о боли – это сложно. Хм. Значит, ты хочешь жить двойной жизнью. Один Джейсон Тейлор хочет заслужить одобрение волосатых варваров. Но другой Джейсон Тейлор – это Элиот Боливар, он хочет заслужить одобрение литературного мира.

– Думаете, это невозможно?

– Если ты хочешь быть просто рифмоплетом, – вино медленно вращалось в ее бакалее, – тогда очень даже возможно. Но если ты – настоящий художник, – она подержала вино во рту, как жидкость для полоскания рта, и проглотила. – Тогда невозможно. Если ты врешь миру о том, кто и что ты есть, твое искусство будет вонять этой ложью.

Я не знал, что ответить.

– Кто-нибудь еще читал твои стихи? Учитель? Лучший друг?

– Вообще-то, только вы.

В глазах у мадам Кроммерлинк появился этот блеск. Не просто отражение чего-то в комнате, но блеск идущий изнутри.

– Ты прячешь свои стихи от любимой?

– Нет.

– «Нет», в смысле «не прячешь», или «нет», в смысле у тебя нет любимой?

– У меня нет девушки.

Быстро, словно разговор наш был игрой в скоростные шахматы, она спросила.

– Ты предпочитаешь мальчиков?

Не могу поверить, что она задала этот вопрос (хотя, кого я обманываю? Многие думают, что я из этих).

– Я нормальный!

Она барабанила пальцами по стопке газет, в которых прятались мои строчки. Ее взгляд говорил: «а нормальный ли?»

– Вообще-то мне нравится одна девочка. – Сказала я, чтобы доказать свою нормальность. – Дафна Маддэн. Но у нее уже есть парень.

– Уху? И этот ее «парень», оно поэт или варвар? (она улыбалась – была довольна тем, что хитростью смогла вытянуть из меня имя моей любимой)

– Росс Уилкокс – дебил, а не поэт. Но если вы хотите предложить мне написать стихотворение для Дафны, то забудьте об этом. Надо мной вся деревня будет смеяться.

– Конечно, будет, если ты напишешь убогую поэмку, начиненную Купидонами, стрелами любви и прочими cliché. Мисс Маддэн так и останется со своим «дебилом», а тебя будут высмеивать. Но если твое стихотворение будет честным, настоящим и красивым, твоя мисс Маддэн будет ценить его больше, чем деньги и любые регалии. Даже в старости, когда станет такой, как я. Особенно в старости.

– Но, – я пытался сменить тему, – есть целая куча великих поэтов, которые использовали псевдонимы.

– Например.

– Эмм… – как назло, на ум пришли только Клифф Ричард и Сид Вишис (*Клифф Ричард – британский поп-музыкант; Сид Вишис – британский рок-музыкант, учатник группы Sex pistols*) .

Зазвонил телефон.

– Настоящая поэзия – это правда. Правда непопулярна, и поэзия – тоже.

– Но… правда о чем?

– Ох, о жизни, о смерти, о сердце, о памяти, о времени, о котах, о страхе. О чем угодно. (дворецкий не очень-то спешил к телефону). Правда – везде. Она – как семена деревьев. Даже ложь содержит в себе частичку правды. Но человеческий глаз замылен – рутиной, предубеждениями, беспокойствами, скандалами, грызней из-за места под солнцем, страстями, скукой, и, самое ужасное, телевидением. Этой гадкой, квадратной машиной. Здесь, в «комнате света» тоже стоял телевизор. Когда я въехала. Я сбросила его в подвал. Он смотрел меня. И так же должен поступить поэт – сбросить в подвал все, кроме правды. Джейсон. В чем дело?

– Эм… ваш телефон звонит.

– Я знаю, я слышу! Пусть идет до черта! Я разговариваю с тобой! (мои родители, наверно, спустились бы даже в горящую асбестовую шахту, если б им сказали, что там звонит телефон). Неделю назад мы с тобой пришли к согласию, что на вопрос «что такое красота?» не существует ответа, верно? Так вот, сегодня мы обсудим кое-что еще более важное. Если искусство – это правда, если искусство – это отсутствие фальши, тогда оно a priori обретает красоту.

Я старался усвоить это.

(телефон наконец-то замолчал)

– Твое лучшее стихотворение, – она копалась в стопке церковных газет, – это «Палач». Там есть частички правды – о твоих проблемах с речью. Я права?

Знакомое пламя стыда опалило мою шею, но я кивнул.

Я вдруг понял: только в своих стихах я мог говорить именно то, что хотел.

– Конечно, я права. Если бы ты подписался как «Джейсон Тейлор», а не как «Элиот Боливар», – она хлопнула по странице с «Палачом», – то эта правда унизила бы тебя в глазах всех варваров Блэк Свон Грин.