Адель Уолдман - Милый друг Натаниэл П.

Теперь эти обрывки уходящей эпохи, напоминавшие о том, чем был когда-то квартал, выглядели особенно трогательно. В его собственном здании люди, многие годы жившие в темных, сырых, зараженных плесенью квартирах с потрескавшимся линолеумом, наблюдали за тем, как «коробки» по соседству сначала потрошат, а потом в них стелят новые, деревянные полы, ставят новые сияющие окна и монтируют новую начинку из нержавеющей стали. Жильцы в них тоже вселялись новые, другие, готовые платить в несколько раз больше, чем прежние. Нейт поселился здесь за несколько лет до нынешней волны юбер-джентрификации, и тот факт, что его собственная квартира улучшению подверглась лишь в минимальной степени, служил поводом для гордости.

И все же, как и у других новоселов, его жизнь среди бедных была весьма условной. Они ходили по одним и тем же улицам, ездили в одном и том же метро (автобусами, по большей части, пользовались низшие слои), но при этом две группы как будто существовали в разных слоях земной атмосферы, которые лишь на взгляд недалекого наблюдателя находились в одной плоскости. Магазин «Нэшнл уайнз энд ликерз, инк.», где и напитки, и кассира защищало пуленепробиваемое стекло, не конкурировал с недавно открывшимся «Тэнглд вайн», который специализировался на органических и местных винах, а на четверговых дегустациях выставлял работы местных художников. Даже в бодегах, где сходились все дорожки, люди, относящиеся к разным стратам, редко покупали одни продукты. Нейт тянулся за «Нью-Йорк таймс» (эту газету стали выкладывать здесь лишь недавно – раньше ему приходилось ходить за ней в Парк-Слоуп), тогда как таксисты и строители брали в основном «Пост». Он покупал домой упаковку пива, отдавая ей предпочтение перед банками по сорок унций. И только деньги за прилавком переходили из рук в руки, никаких различий не замечая.

С улицы долетел нарастающий глухой рев мотора и скрежет тормозов. Послышались крики, но слов было не разобрать. По переходу, перед остановившейся машиной, шли две молодые женщины.

Нейт снова подумал о Ханне. После горячих поцелуев на улице они вернулись в бар и допили каждый свое. Он проводил ее домой, и они еще потискались у входа. Даже теперь, вспоминая, как легко она перечила ему и спорила с ним, как была одета – не по-женски, но и не совсем уж кое-как, – он не мог не признать ее чертовски сексуальной.

Нет, надо остыть. У него давно завелась дурная привычка отыскивать в каждой новой девушке одну-две симпатичные черты и сосредотачиваться на них, словно в оправдание очередной привязанности. Эта (Эмили Чиу) была не только красива – его особенно покорили хрупкая нежность и изящество ее черт и фигуры, – они сблизились после долгого и откровенного разговора о том, каково приходится детям иммигрантов. С той (Эмили Берг) было весело. Третья произвела сильное впечатление своей рассудительностью, компетентностью и деловитостью (да, еще недавно он думал, что, может быть, всерьез увлечется Джулиет). Но первые впечатления ненадежны. Взять, к примеру, ту же Джулиет. Она гордилась своей смелостью и решительностью, способностью открыто высказывать свое мнение и называть вещи своими именами, но после нескольких свиданий Нейт почувствовал, что, пожалуй, доминирующее ее качество – агрессивность. Она была хранилищем истин, очевидных и оскорбительных: подруге нельзя слезать с диеты, коллеге лучше бы посмотреть на себя со стороны, сделать выводы и не лезть из кожи вон – «звездой репортажа ему все равно не стать». Джулиет редко расспрашивала Нейта о нем самом, разве что осведомлялась иногда, бывал ли он в том или ином ресторане, и удивлялась, услышав, что нет, не бывал. Общих тем для разговора находилось немного, и Нейту частенько приходилось демонстрировать внимание к вещам и людям, никакого особенного интереса у него не вызывающим: специальным выпускам «Уолл-стрит джорнал», достоинствам и недостаткам цельного зерна в сравнении с очищенным, репортерам, представления не имеющим о бизнесе, а также фактам, подтверждающим, по мнению Джулиет, что высокий процент нью-йоркских мужчин настороженно и с опаской относится к женщинам, добившимся успеха в бизнесе.

У Джулиет все было в порядке – Нейт не сомневался, что многие мужчины находят ее неотразимой и желанной, – просто они друг другу совершенно не подходили. Тем не менее, приходя к выводу, что ошибся в первоначальном впечатлении – не только в случае с Джулиет, но и с другими женщинами, – он неизменно чувствовал себя болваном из-за того, что поддался чувствам и проявил больше, чем следовало бы, энтузиазма.