Андрей Курков - Милый друг, товарищ покойника

Андрей КУРКОВ

МИЛЫЙ ДРУГ, ТОВАРИЩ ПОКОЙНИКА

1

Если б я курил - было бы легче после каждого тихого, со стороны не внятного и не прочитываемого скандала выкуривать по несколько сигарет и дым, никотин, становящийся на время не то, чтобы смыслом или запахом жизни, но чем-то отвлекающим, как воскуриваемый в свою собственную честь фимиам, помогал был мне в очередной раз увидеть в дальнейшем моем существовании радость. Но я не курил с детства и думал, что начинать курить в тридцатилетнем возрасте - это уже точно проявление детства или глупости.

Дождь никак не начинался. Вечерело. Жена закрылась в ванной, но это было обычным приниманием ванны. Я тоже иногда закрываюсь в ванне, хотя с чего бы я должен стесняться своей жены. Вот тут и вопрос, проясняющий причину - мы давно уже далеки друг от друга. Вечером, ложась в постель, мы раздеваемся в темноте, а днем или при свете принимая ванну, мы стесняемся своей наготы. Нагота здесь - это ранимость. Она бы тоже самое сказала. Но и я раним, и чаще всего раним ею. Мы уже не говорим об этом, хотя раньше пытались все выяснить и улучшить словами.

Казалось бы - осень, время уходящего тепла, начало сезона сохранения прошлого тепла во имя грядущей зимы, чтобы не замерзнуть. Время заклеивания окон и балконных дверей. Когда еще сама природа так способствует мыслям о восстановлении или укреплении уюта, физического и душевного. Но что сентябрь для нас? Ничего. Мы молчим, разговариваем междометиями. Каждый сам для себя варим кофе и жарим яишницы.

Пора было это заканчивать. Уйти некуда - однокомнатную квартиру пополам не поделишь.

Любовь прыгать с вышки в воду вспоминалась всякий раз при выглядывании из окна нашего восьмого этажа. Но не давала необходимый импульс для прыжка. Я не был рожден самоубийцей. Жизнь вне, за пределами моего быта, мне очень нравилась. С каким-то легким замиранием в груди я проходил иногда вечером по Крещатику, пытаясь разглядеть лица вечерних девушек, ожидающих клиентов на скамеечках или у фонтана под кинотеатром "Дружба". В полумраке, в искусственном городском освещении они выглядели привлекательно, как изящно нарисованные, многообещающие силуэты, обычно бросающие какой-то карандашный взгляд с книжных мелодраматических форзацов и обложек. Я легко представлял себя их клиентом или даже приближенным, другом. Но представлять себя - это еще далеко не быть. Мне многого не хватало - решительности, денег, свободы. Но они, как первая ласточка сошедшего с экрана американского образа жизни, дарили надежду на то, что и другие сладкие американские картинки оживут и замельтешат вокруг меня, тут, в Киеве. И я окажусь захваченным этим мельтешением, постепенно превращающимся в жизнь и вытесняющим жизнь прошлую, во всем временную и надоевшую каждой своей деталью, каждой составной частью, каждой газетной статьей, подробно ее же описывающей.

2

Будучи студентом инъяза я любил дружить с иностранцами. От них я учился и языкам, и какому-то другому пониманию жизни. Они так отличались от нас, как может отличаться белый гриб от ежика. Внутреннее наше различие могло сравниться лишь с каким-либо явным внешним, вроде вышеприведенного примера. У них было другое детство, другие игры. Они мне и рассказали об одной игре, которая в какой-то момент завладевает уже не первым и не десятым поколением детей, не знавших советского детства. Игра простая надо составить цепочку из знакомых, которая выведет тебя, к примеру, к королеве Англии или к Маргарет Тэтчер - она в то время была более актуальна. Выходило, что почти каждый играющий мог через трех-четырех связанных между собой и с ним людей выйти на английского премьер-министра. Принцип до смешного простой - я знаю его, он знает ее, она знает еще кого-то, кто лично знаком с Ним или с Ней. Я пробовал тогда сделать тоже самое и выйти таким образом на Брежнева или на Щербицкого. Не получалось. Цепочка просто не начиналась. И вот теперь, вдруг, должно быть из-за отчаянности моей жизни и моего быта, я понял, как надо играть в эту игру здесь, на нашей земле. Надо искать выход на убийц. Их много, они среди нас и некоторые из них особенно и не скрывают свой род занятий. Лет десять назад я знал как минимум двоих, уже отсидевших свое убийц - нормальных, общительных и даже готовых прийти на помощь. Правда тогда они, убийцы, были другие - в них было больше романтики. Сейчас любые отношения строятся на деньгах и убийство стало для некоторых хорошо оплачиваемой профессией.