Кэрол Брант - Скажи волкам, что я дома

— Будешь? — спросила Грета, протянув мне второй тост с джемом.

— Давай.

Она швырнула тост прямо на стол рядом с моей миской и пошла собираться в школу. Я внимательно осмотрела его и обнюхала, подумав, что, может быть, это и есть первоапрельская шутка. Может быть, Грета насыпала в джем стружку чили или обычный молотый перец. Я тихо порадовалась про себя, что все закончилось так быстро. Что я так легко разоблачила подвох. Я поднесла тост ко рту и осторожно лизнула джем с краю, настроившись на то, что сейчас мне обожжет язык. Но нет. Ничего необычного я не почувствовала. Я откусила большой кусок, мысленно приготовившись к самому худшему. Но опять не почувствовала ничего необычного. Просто тост с джемом. Без всяких подвохов.

Я решила прогуляться до школы пешком, чтобы не дать Грете возможности подшутить надо мной, пока мы ждем автобус. Времени было достаточно, утро выдалось ясным и теплым, и я пошла через лес.

Запах оттаявших палых листьев был сладким — густым и насыщенным, как сироп. Весна в Вестчестере длится всего пару дней. Обычно у нас выключают зиму и сразу включают жаркое влажное лето. В апреле еще могут быть снегопады, а в мае — уже жара. И это значит, что мои походы в лес временно прекращаются. Невозможно переноситься в Средние века, когда на улице тридцать градусов. В моем представлении Средневековье — это всегда поздняя осень или зима. Там всегда сыро и холодно. Нужно надевать пальто. И сапоги. Сапоги — обязательно.

Но в то утро все было еще как надо. В то утро лес принадлежал мне одной. Не торопясь, я шла по знакомой тропинке, напевая отрывки из «Реквиема» и представляя себя бедной девушкой, которой выжгли клеймо на груди в наказание за попрошайничество.

В школе я осторожно открыла свой шкафчик, опасаясь, что Грета могла подложить мне какой-нибудь гадкий сюрприз. Но мои опасения оказались напрасны. Весь день я была начеку — ждала подвоха от Греты. За каждым поворотом в школьных коридорах. В очереди в столовой. В туалете. Но все было тихо.

Первое апреля 1987 года прошло без единого злобного розыгрыша Греты. Когда я вернулась из школы домой, в почтовом ящике меня ждала бандероль: маленький пухлый конверт от Общества сохранения редких аудиозаписей, выпущенных ограниченным тиражом. В первый миг я подумала, что это, наверное, шуточка Греты. Но это, конечно же, была посылка от Тоби. Он прислал мне кассету со своей гитарной музыкой. «Я тебя этому научу», — было написано на вкладыше в коробке.

На ужин мы с Гретой съели мясное рагу с овощами, которое мама оставила нам в мультиварке, потом я посмотрела «Комнату с видом» и пошла спать.

Я лежала в постели и пыталась понять, почему Грета в этом году не придумала для меня никакого первоапрельского розыгрыша. Может быть, все еще впереди? До полуночи еще оставалось какое-то время, и Грета вполне могла приберечь свою шутку на самый конец. Но я заглянула к ней в комнату сразу после одиннадцати и увидела, что она спит. А я сама еще долго не могла заснуть. Все пыталась найти этому объяснение, и в конце концов пришла к мысли, что, возможно, Грета не стала шутить надо мной вовсе не потому, что пожалела меня и в кои-то веки решила не издеваться. Возможно, она рассудила, что теперь ей и не надо ничего делать. Она хорошо потрудилась все прошлые первые апреля — проделала замечательную подготовительную работу. Я сама отравила себе весь день, ожидая подвоха. А Грете осталось лишь наблюдать и посмеиваться.

А может быть, ей вообще это неинтересно. Может быть, она решила, что я и не стою хлопот. Я заснула с этой печальной мыслью, а когда проснулась на следующий день, она осталась со мной, эта мысль, словно холодная черная дыра в самом центре мира.

Мне нравится слово «потаенный». В нем есть что-то средневековое. Иногда я представляю, что слова живые. Если бы «потаенный» было живым, оно было бы бледной девочкой с волосами цвета опавших листьев и в платье — белом, как лунный свет. «Потаенный» — самое подходящее слово для описания наших с Тоби отношений.

Когда мы с Тоби увиделись в следующий раз, я привезла ему бонсай. Только это был не настоящий бонсай, а просто воткнутая в землю веточка клена, росшего на нашем заднем дворе.

— Это вам, Тоби-сан, — сказала я, поклонившись. Я боялась, что он не вспомнит ту давнюю шутку. Я всегда помню все шутки и анекдоты, но многие сразу же их забывают, и в итоге я выставляю себя полной дурой — идиоткой, которая запоминает всякую ерунду.