Михаил Юдсон - Лестница на шкаф. Сказка для эмигрантов в трех частях

Конечно, если б не талант, получилась бы у Юдсона очередная эмигрантская пошлятина о стране, в которой все обижают доброго и умного инородца, питаются грибами и клубнями, живут среди нечистот и пинают все, что видят — от телефонных будок до собак; квашеные травы, погромные бородатые мужики, обитые мехом двери — короче, седьмая улитка на киселе, кысь на склоне. Только «Кысь» попозже закончена (Юдсон писал свою вещь в 1996–1997 гг.) да похитрее закамуфлирована. Но «Москва златоглавая» — не единственная часть этой книги, поскольку главный герой, Илья, умудряется-таки эмигрировать в Германию. А то, что начинается там, — это уж такие ягодки, по сравнению с которыми все русские цветочки начинают выглядеть невинной этнографией: нормальный лагерь уничтожения. Генетическая-то память — она ведь палка о двух концах: не только русские причиняли страдания еврейскому народу. Так что обижаться на Юдсона имеют основания многие.

Разумеется, эта книга раздражает — и не только поначалу, но и постфактум. Раздражает слишком очевидными общими местами (грибы — клубни — коренья, вечная мерзлота, сталактиты помоев — ЗДЕСЬ ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ, ЭТО МЕСТО ВООБЩЕ НЕ ДЛЯ ЖИЗНИ!!!), остротами на грани фола, откровенным глумлением, — но оправдывает ее в моих глазах многое: во-первых, это не злорадное подхихикиванье эмигранта, следящего издали, «как они там корчатся», а вопль боли и унижения. Кипятком хлещет. А во-вторых, еврея своего Юдсон вполне сознательно сделал трусливым конформистом, омерзительным типом, вечно трясущимся, на все согласным и ничего другого, в общем, не заслуживающим, как ни ужасно это звучит. Не токмо Отчизну поливает, но и себе внутренности раздирает.

Почаще надо вспоминать слова Владимира Печерина — вряд ли прототипа Печорина, как думают иные, но человека неглупого. «Как сладостно Отчизну ненавидеть!» — проговорка показательная: именно сладостно. Не доблестно, не прекрасно, не выгодно, не достойно, но вот именно очень приятно. Мы все думаем, будто только любовь к Родине способна вдохновить поэта, — да ничего подобного, ненависть подчас гораздо сильней! Просто в ненависти к Родине не принято признаваться; еврею это еще как-то может сойти с рук, однако сколько русских горячо подписались бы под обличениями Юдсона, сколько коренных уроженцев расхохотались бы над его контаминациями и сопоставлениями! Ненависть — вещь великолепная, ею вдохновлялись не последние сочинения, и книга Юдсона тем и интересна, что на фоне ровно теплого потока современной прозы она подлинно горяча. Вы можете ненавидеть автора, оголтело спорить с ним — но не можете одного: брезгливо отмахнуться, упрекнув его в банальности и бездарности.

Собственно, такая парадигма отношения к России (и к собственному еврейству) не нова. Фридрих Горенштейн тоже самым искренним образом полагал, что все русские — тайные антисемиты, а еврей, живущий в России, предает кровь патриархов, в нем текущую. Оттого, как заметил один современный израильский прозаик, русские евреи в прозе и драматургии Горенштейна так жалки и мелки, и так отвратительны ему их попытки приспособиться к сосуществованию. Получается такой Бердичев! Тогда как отказ от попыток ассимиляции ведет к возрождению могучего библейского характера…

Очень может быть. Но что-то этот могучий еврейский характер сам по себе пока ничего не произвел — огромная часть современной израильской литературы вполне ничтожна, о кинематографе говорить не приходится, — а вот русско-еврейская драма вызвала к жизни огромную и блистательную литературу. Тут возможны разные коллизии: рабская любовь к жестокой стране-мачехе и неспособность ей понравиться, и горячая, живая ненависть, и искренняя вера в то, что один только синтез русского и еврейского начал способен дать действительно великие результаты… Как бы то ни было, с точки зрения русского языка и знания русской словесности, резко антирусская «Лестница на шкаф» Михаила Юдсона стократ убедительней всех писаний анкетно-безупречных патриотов квасного лагеря.

Парадокс Юдсона в том, что страну (не прикрывайтесь термином «государство», речь идет именно о стране) он действительно не любит. Не могу согласиться с критиком, полагающим, будто речь идет о любви-ненависти: Юдсону адвокаты не нужны, он свой выбор сделал. Он культуру любит, язык, традицию — оттого у него в пределах одной фразы и встречается набор цитат от Стругацких до «Слова о полку», и это не обычное цитирование общеинтеллигентского фольклора ради красного словца, а живая переплавка, тигель, алхимия слова как она есть. Кроме того, беспощадное авторское зрение (плюс, что говорить, хороший вкус) наверняка не сулит счастливому репатрианту особых радостей на обретенной исторической Родине. Как бы это ему написать третью часть «Лестницы на шкаф» — в которой его Илья, теперь уже Элиягу, так же трезво, страшно и талантливо увидит Израиль? Смог же Шамир… Или — случилось-таки обретение, оно же затмение? Началась хорошая жизнь и кончилась хорошая литература? Ну, тогда надо трижды подумать, прежде чем следовать эпиграфу юдсоновской книги: «Уезжайте отсюда. Ей-Богу, уже пора». Гоголь, «Ревизор».