Исмаил Акаев - Серебреник. Исторический роман в трех частях

Иллюстратор Изнаур Акаев

Оформление обложки Янина Дикаева

© Исмаил Акаев, 2022

© Изнаур Акаев, иллюстрации, 2022

ISBN 978-5-4490-2383-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Великий русский писатель Лев Николаевич Толстой в своих творческих дневниках утверждал, что: «Мысль о повествовании – есть граница между реальностью и выдумкой, которая таинственным образом прокрадывается в сознание человека и остается так и неразгаданной – в веках…». Так в чем же граница между реальностью и выдумкой романа «Серебреник» чеченского журналиста и начинающего писателя Исмаила Акаева? Итак, приоткроем завесу тайны…

«Светало. Село медленно просыпалось». С этого походящего на лермонтовское вступление начинается роман, погружающий читателя в мир неотразимых красок, которые призваны приоткрыть то таинство необъятного человеческого (порою неосознанного!) бытия, которое дано видеть (лишь мгновенно!), и, только «снаружи». Так что же творится там внутри в эфирной бесконечности и гранях художественных росчерков долгоиграющего силой порыва пера?

Познавая жизнь во всех ее проявления как источник благословенной и живительной влаги, призванную утолить всякую плотскую жажду, мы вступаем в головокружительное противоречие с собой, со своим непокорным Фрейдовским – «Я». Это обнаженным образом хорошо показано в романе. Автор осознает глубокое чувство ответственности, пытаясь донести суть до самой глубины его часто необъяснимого, но совершенного по форме понимания.

Так много говорится в романе о жизнеутверждающих и неисчерпаемых началах. Да, безусловно, жизнь – есть самая большая ценность, которая имеется у человека, ценность, цену которой мы не знаем или не осознаем (или не желаем осознавать) в повседневности наших тщетных исканий. Две стороны жизни – истина и ложь – две бесконечности, существующие наперекор всему сущему не оставляют в покое обезумевшего от страсти человека, полного зла и ненависти, чью наивность и переменчивость еще в античности заметил греческий философ Аристотель. Не потому ли главный герой романа Ибрагим так жадно рвется к истине, к истине, которую он считает источником человеческой жизни, совершенством, непревзойденностью. Сколько разбитых и растоптанных судеб вокруг него, сколько необъяснимого и непонятного чувства «беспристрастного» и раскаленного бытия. Но он один: в вакууме сущности, в забвении мысли, один… наперекор всему он жив и продолжает искать себя в этом мире. Хладнокровная месть не покидает героев повести. Месть (идущая в ногу с человеком с ветхозаветных времен) за обольщение жизненного порыва, кроющаяся в глубине человеческой души и в бесконечных коридорах памяти, она присутствует как символ незабвенности, ибо другого быть недолжно, да и не может быть:

О, вы, кто верует!

Предписано вам право.

За смерть (убитых близких) отплатить…

Можно ли сказать лучше, чем это сказано в Коране? – наверное, нет.

…И в самом деле, сюжеты «Серебреника», заставляют глубоко погружаться в реальность дня вчерашнего, и томимо переходить в сегодняшний, в его бесконечное и понятное только лишь немногим посвященным таинственное и необузданное рвение. Наше поколение – одно из звеньев в бесконечной цепи поколений, живших и живущих на Земле. То, что мы пережили и продолжаем воспринимать как жизнь, – есть самое простое желание – Жить! Это желание присуще и героям романа Исмаила Акаева, так же как присуща глубокая философия любви, несущая в себе первооснову человеческого (столь неравносильного по щедрости) существования: «Сила любви – это божественная способность понимать, чувствовать друг друга без слов. Любовь всегда озаряется светом слез, страстей, надежд, эгоизма и обид. Любовь пронизывает влюбленных от костей до мозга, от пят до кончиков волос. Влюбленные витают над бездной, отдают все и, ничего не требуя, умоляют друг друга быть, не исчезать, не оставлять, не покидать. И каждый, кто испытывал эти чувства, тонет в них, отдает свою душу, свои слезы, свое сердце. Любовь и смерть несовместимы. И только она, всепобеждающая любовь, заставляет говорить саму смерть языком любви, и только такая любовь называется человеческой. И лишь человек, одаренный божественным даром, способен на высокую любовь. С любовью ко всему сущему может относиться человек только доброй души».