Михаил Юдсон - Лестница на шкаф. Сказка для эмигрантов в трех частях

— Эй, Веко, возьми из руки моей чашу сию с вином… И подержи осторожно — я припаду…

— Отвали, Мигала.

— И подали ему вина, и он выпил…

— «Аква Дова» — медвежья влага…

— Уймись, Слеза, куда полез против часовой…

— Ничего, рабби Акива разрешал совокупляться как попало. В любой позицьи!

— Все позволительно, но не все полезно и не все назидает…

— Слушайте, уманы, а почему это пуйня — женского рода, а хиздец — мужского? Отчего такое?

— А вот отгадай: человечий член свисает из трех букв, есть «х» и «у»? Ухо! Тютелька в тютельку! Знай пихай ватку… Усердие!

— А работник хвать ребецен за цицит и уже лулав свой вывалил, а тут в хлев ребе заходит…

— Скажите на милость!

— Сделайте одолжение — заткнитесь…

— Боже ж мой, как все это маломудро, бородато, меламедно, мармеладово… Пастила по стилю… Гулянки на лугу, пастиш пастушеский… Как в аразовой курилке…

— Да ты Книгу возьми… Почитай Отца нашего, мать твою, чтобы продлились дни и ночи на земле…

Вблизи Ила кто-то задумчиво повествовал:

— Всех назареченских в пустыню забрили, на лопату, а нас, зареченских, загребли на флот — гребцами на баркас Диониса… Досталось… На побывку, бывало, приедешь в кирзачах — а все гребешь!

— Люблю худых, гребу любых. С марганцовочкой! Меняю чистую на частую…

— Ил, а ты чего? Лей, не алей — стесненья прочь!

Сухо, уставно, достойно:

— Пробовал, укачивает.

Бабы пожаловались:

— Он же нас игнорирует, отгребенок… Не спускает! Куда нам до Стольника!

Их успокаивали:

— Да оставьте, бабы. Вон запунцовел пацан. Какой он Стольник — простой половой, москвалымский валенок. Челаэк разумный. Что, Ил, думал спрятаться под Стол от матерых, избежать? Лови его! Расколись, сознайся — аразки сладки?

— Простите, ребята, но я клялся на Мече и Книге, что не разглашу…

— Не раз Глашу — это хорошо!

Пиит хищно, как пьянственное чудовище, сверкал глазищами из гущи тел, машинально пощипывая чью-то притулившуюся рядом раздавшуюся попку. Видно было, что назюзюкался прилично. Расстаканился. На той стадии, что хоть сейчас в койку с кой-кем. Шатаясь и наступая людям на лапы, Ялла Бо встал и осел на край Стола — голопупый, синюшный, похожий на Ощипанного.

— Уж вечер у ворот, луна к аналу клонит! — гордо загнусил он. — И Моисей с Луной совокуплялся, когда та в фазе символа Шхины — так говорил Зоар атусторонне… И Лазаря тянули тож… А кстати, Ил, ты лунных сих утех, иначе — притяжения селен, бежишь али не чужд? А глубже ежли — ближе пасс иль акт? Взаимный приворот! Промежности кандальный зуд — будто аразы яйца отложили! И сердце жмется, мнется, кендалонет… Что, дроля, тяжела доля?

Экие нежности! Пиит расчувствовался и, икая и раскачиваясь, принялся благодарить Вс-вышнего за то, что не создал его женщиной:

— Сп-сб, бр-т!..

О, влкий, мгучий, заплетающийся з-к! Ил мягко предложил спасти от сухости во рту свежезаваренным горячим чайком с лимоном, и это было неосторожно.

— Ты, кажется, позволяешь себе лишнее, — сварливо забурчал Ялла. — Зачем моя жареный вода?! От нее ржавеешь! Мальчик, барканского! И кармельского, что вознесет на небо! Беги за Цфат, тащи ноздрячий сыр и в козиих мехах вино, отраду нашу! Курдячь бурдюк, сынок! Хлопчик, мерзавчик! Да вздуй огонь, глядь, и зажарь дичину! Да сделай бутербродик с ветчиной! И дивчину подай! Нашед я целу пропасть дев… Очень много. Вон валяются, полидевки. Раскинулись. И почему бы девушке не покормить меня, маститого, грудью, если есть время и… ик, место… Хронотоп! Стар я стал — с трудом встает… Вишь, Сад дает знать… Я сам служил, дело знаю… Чуть не батюшков… Эх, Ил-Тиша, трезвый задушевный человек! Тиш на лошн значит «стол»… Хорошо тебе — можешь писать в Стол, если недержание. Стрюцкуй в строчку или выстраивай лесенку, проникая прямиком в душу Шкафа. А я отпущенное зарытое спустил и с запоя впал в пьянь. Ни синь пороху за душой… Лопухи да сполохи… У нас здесь в Лазарии три ипостаси — инь, янь, хрень… Ну, и — четвертинка! Ты, Ил-столятор, теорему об окружающей окружности учил с учащимися — икс, ик, в пи… Все движущееся, что живет, будет вам в пи… э-э… р-р… Что-то в отрыг пошло… В Саду, на переду — и то легче было, хотя горше… Несло в пучину! А тут — прямо зашейся… Рецепт выдам. Тампон берешь — только свежак, не сохлый — с месячными осадками, и в стакан с водкой выжимаешь и смешиваешь. И пей на здоровье — ерш «Кровавая Лея»… Попробуй, скотина, вкуснятина. Эй, служки, кружки! Пора делать «лехаим»! Отдыхаем!