Наталья Кременчук - Смерть на фуршете

Тем более что ни до президента, ни до Воли ей не было никакого дела, несмотря на их фуршетно-дружеские отношения. На пьедестале почета она хотела видеть только одного из них — Андрея Трешнева.

Но как раз Трешнев ей и отвесил.

— Что за бунт на воздушном судне?! — с искренним недоумением воскликнул он. — Ты до сих пор не поняла, что наше литературное сообщество делится на тех, кому дают премии, и тех, кого подпускают только к фуршетам по их поводу?

— Но ведь премий много…

— Много. Возможно, если целенаправленно подсуетиться, что-то и отломится. Но поскольку я пока что не наследил в литературе, постольку нет никакого расчета сворачивать на этот путь сейчас. Ты все-таки не очень-то заносись, а лучше скажи: Борис тебе не звонил? Не дают мне покоя обстоятельства этих убийств. Ладно бы внутрилитературные разборки, Моцарт и Сальери двадцать один… Но нет. Дело серьезное.

— Кстати, коллеги, — оживился Караванов. — Поделитесь новостями — что у вас, то есть у нас в Москве происходит? А то я в этой Литве что-то заскучал…

Действительно, как и говорил, Воля на несколько дней уезжал в командировку в Каунас и Шяуляй.

— А тебе что же, нам рассказать нечего? — сварливо проговорил президент. — Как там фуршеты? Я последний раз был в Тракае два года назад…

— В Тракае фуршеты бывают хорошие, — проговорил Воля с такой интонацией, что они все вновь подумали о завтраке под облаками. — У меня времени было совсем мало… Чего вам и себе аппетит будоражить…

В этот момент дверь в их салон открылась и появился улыбающийся парень в авиационном комбинезоне, с подносом в руках.

Через несколько мгновений каждый из них держал в руках пластиковую коробку со стандартным, но вполне пристойным воздушным завтраком.

— Этим двоим, — распорядился Трешнев, махнув в сторону кресел, где временно покоились Инесса и Бурцевич, — тоже положите. Сон обострит их аппетит.

Парень кивнул:

— Пить что будете?

— Как что?!

— Извините, но у нас на борту только кагор…

— Кагор. Это понятно. А раньше был только спирт. Новые веяния. Ксения, ты что будешь пить?

— Чай, если можно. Как обычно.

Президент и академик-учреводитель пожелали кофе.

— А мне кагор, — распорядился Трешнев. — С добавкой.

Парень ушел и вскоре вернулся, доставив заказанное.

И только Трешневу водрузил на столик перед ним большой фаянсовый бокал с улыбающейся физиономией Петрушки, всем знакомой по журналу «Веселые картинки». На темной чайной поверхности плавал кружок лимона.

— Was ist? — воскликнул Трешнев.

— Распоряжение командира корабля, — бесстрастно произнес парень в комбинезоне. — Капитан Трешнев пояснил: «У Андрея Филипповича час волка наступает после восемнадцати часов. Отнесите ему чай. С лимоном». Ведь это вы, Андрей Филиппович?

Трешнев вдруг разулыбался:

— Я Андрей Филиппович, я. Спасибо! Передайте ему привет… Ну, каков… — обратился он к Ксении, когда парень скрылся за дверью. — Заботится об отце, помнит его повадки… Еще и воспитывает. Чай в том бокале прислал, который мы ему с женой в детстве купили. Там целый сервизик был… только бокал остался… И надо же, летает с ним…

После завтрака все развеселились. Сон отступил окончательно, и Трешнев, рассказав Караванову о том, что они узнали на «Щедринке», стал подначивать членов президиума Академии фуршетов, обвиняя их в бездеятельности, в том, что они не помогают следствию.

— Скажи честно, Алексей Максимилианович, что ты сделал для розыска «Кизилового утеса»?

Президент резонно напомнил, что у самих сыскарей чехарда со следователями, и предложил не проявлять излишней инициативы без официальных запросов.

Но здесь заинтересовался Караванов, который до этого не знал об истории с «Кизиловым утесом», а теперь оживился.

— Это что-то очень мне напоминает!

— Что тебе напоминает? — удивился Трешнев.

— Ну, то, что в «Радужной стерляди» оказались куски этого романа. Интересно бы посмотреть…

— Что посмотреть, Воля? «Кизиловый утес»? Вот найдем его — и посмотришь!

— Да нет же! С «Утесом» я, кажется, более или менее понимаю. «Стерлядь» эту посмотреть!

— А ты что же, не читал?! — поразился Трешнев не менее, чем Инесса несколько дней тому назад. — Хорошенькое дельце! Нам же Инесса еще когда сказала о вкраплениях этих…

— Ты какой-то странный, Андрюша, — удивился Воля. — Что, мне больше делать нечего, как читать «Стерлядь»? Мне что, заказывали ее читать? Давали на экспертное заключение?