Наталья Кременчук - Смерть на фуршете

Подошли к тройке академиков. Воля вслед за Трешневым также отдал должное дружеским объятиям, а Ксения была представлена как сочувствующая фуршетному движению и «входящая во вкус».

— Тем паче, дама и господа, посмотрим на последний горизонт «Фурора», — предложил с широкой доброжелательной улыбкой академик Стахнов.

Да, предварительное заключение Караванова было точным.

Вина было много. Даже излишне много. Какие-то полуофицианты в фартуках выносили лишнее бутылками.

Вина было много, но ничего больше, собственно, не было.

Маленькие розеточки, вероятно поначалу с сухариками и арахисом, уже были опустошены.

— Вот, полюбуйся! — сказал Трешнев. — Фуршет только начался, а уже все кончилось. Закуска в отсутствии, а при этом народ заставили сдать сумки в гардероб. Когда у вас нечего выносить — зачем же их сдавать? А с другой стороны, если бы я сейчас был с сумкой, мы бы перекусили пребываемыми там пирожками, апельсинами и даже шоколадкой.

— Хочу шоколадку! — оживилась Ксения.

— Придется потерпеть до исхода отсюда. Посмотрим на эту драму. Драму, неостановимо развертывающуюся. Лети-лети, метеорит! Убей нас всех, голодных и непьяных…

С бокалами вина они встали поодаль, и Трешнев продолжил свой разговор с академиками.

— Значит, траур в «Бестере» сочетается с кипучей деятельностью? — Андрей с презрением посмотрел на блики света, играющие на поверхности вина, и сделал щедрый, совсем не гурманский глоток.

Академик Стахнов с неменьшим самопреодолением проглотил свое красное вино и недоуменно посмотрел на Трешнева и на Клюшникова, который, как и Трешнев, пил белое.

— Как ваше?

— Моча молодого поросенка, по классическому определению, — отозвался Трешнев, сделав еще глоток, а Ксения, с таким же белым вином в бокале, следовавшая его примеру, едва не захлебнулась. — И что у вас за кипучая деятельность? — не отступал он от Стахнова.

— Ты нас с Аркадием на «Норрке» видел? — уныло спросил только что улыбавшийся Стахнов. В его руках вновь был бокал с вином, на этот раз белым. Как видно, сравнение Трешнева его не только не отвратило, а даже раззадорило.

— Не видели они нас на «Норрке»! — горько произнес Аркадий Клюшников. — А не видели потому, что нас не было!

— А не было нас потому, что мы, как папы Карлы, сидели в редакции и гнали к сдаче сборник горчаковской прозы!

— А гнали мы сборник горчаковской прозы потому, что наутро его должны были начать печатать!

Все это Стахнов и Клюшников говорили с нарастающим драматизмом.

— А должны были его печатать потому, что вы уже тогда знали: именно Горчаковский будет лауреатом! — вдруг выпалила Ксения.

— Тоже мне тайна! — выдохнул Стахнов. — Спонсорство премии связано с «Бестером», от него и лауреаты.

— Из шестерки финалистов три книги изданы «Бестером», — добавил Клюшников.

— А роман Данияры Мальмет напечатан в средневолжском филиале «Бестера», хоть именуется он совсем по-другому, — сказал Воля.

Все знают эти академики!

— А горячее будет?! — вдруг раздался позади них отчаянный в своей девичьей наивности голос, обращенный, вероятно, к официанту.

Ответ прозвучал окончательным приговором:

— Нет, горячего не будет! Все на столах!

Между тем на столах были только стопки бумажных салфеток и множество стаканчиков с усовершенствованными зубочистками. Которые могли понадобиться только именно после горячего. Или жарено-горячего.

— Меня не перестает восхищать интуиция нашего президента, — сказал Трешнев. — Он, правда, жену встречает, но, когда я говорил с ним накануне и призывал приехать сюда из аэропорта, он твердо сказал, что не приедет. И прибавил: «Ничего там не будет». Это точная цитата.

— За то мы его и назначили пожизненно, — отозвался Караванов.

— Возьмем еще хотя бы вина, — почти со скорбью в голосе предложил Стахнов Клюшникову, и они поплелись к слабоалкогольным этим столам.

— А что, Аркадий и Лев — редакторы Горчаковского? — спросила Ксения.

— Нет, основным редактором у покойного была и, думаю, остается Мариночка Сухорядова. Воля про нее вчера рассказывал. А эти крепкие парни — как раз литературные негры, о которых ты тоже уже слышала.

— Как?! Академик-негр?! — изумилась Ксения.

— Твоя правда. При возможной необходимости получить в посольстве США гостевую визу и мне, и тебе, вероятно, откажут на основании употребления этнонеполиткорректного слова. Спроси по-другому. Академик — литературный афроамериканец… — Трешнев иронически улыбался. — Ты же не вчера на свет родилась! Аркашка — прекрасный поэт, его стихи с лету запоминаются… Хочешь, прямо сейчас прочту про ласточку… Впрочем, подождем его возвращения, ему будет приятно. Но стихи не кормят. Вот он и сидит переделывает чужую графоманию, переписывает, а чаще просто дописывает…