Наталья Кременчук - Смерть на фуршете

— Тьфу, Андрей! Пойдем поскорее к твоему Задорожневу.

Подававший надежды писатель, экстравагантный переводчик и книжный вор оказался уже не очень молодым альбиносом, притом с чахоточно воспаленным взглядом.

— Опаздываешь, Андрей Филиппович! — приветствовал он Трешнева — и без паузы: — Что, снова женился?

— Ты же знаешь, Валентин Александрович, я женился только однажды. — Трешнев мигом подхватил чуточку ернический тон собеседника. — Это не жена, а Татьяна Максимовна… Сейчас все объясню. Как ты знаешь, в мае, на вручении «Норрки»…

— Все — козлы! — врезался Задорожнев.

— Согласен. Во время вручения «Норрки» убили Игоря Горчаковского, Элеонору Кущину…

— Мои соболезнования. Что дальше?

— Идет следствие. А поскольку я волею судеб оказался на этой церемонии…

— Надеюсь, тебя не подозревают? Но свидетельствовать в твою защиту не могу. Меня там не было — со всеми вытекающими…

— Валентин Александрович, разговор совсем о другом. Нужна твоя профессиональная поддержка.

— Ну, что же! Давайте обговорим финансовые условия, оформим договор, и я дам объективное экспертное заключение. На какой предмет?

— К сожалению, пока обсуждение несколько в иной плоскости… Может, пройдем куда-то? Чего мы здесь стоим? Вот кафе…

— У меня с собой нет денег.

— У меня есть. Посидим в спокойной обстановке.

— Мне и здесь удобно. Давай покороче. Что вам нужно?

— Понимаешь, Валентин Александрович, скажу тебе честно, следствие по убийству лауреата идет своим чередом, но возникли вопросы к самому роману.

— Очень интересно! А я при чем?

— Установлено, что часть текста романа Игоря Горчаковского представляет собой несколько перелицованный текст романа одного турецкого писателя…

В темно-асфальтовых глазах Задорожнева метнулись, словно фары на ночном шоссе, какие-то сполохи.

Но Трешнев держал паузу.

Молчал и Задорожнев.

— Может, все же пойдем в кафе? — предложила Ксения, ставшая теперь Татьяной Максимовной.

— У меня изжога, — сказал Задорожнев.

— Как пожелаешь, — продолжил Трешнев. — Выяснилось, что этот роман переводила на русский язык Рогина Махаббат Артуровна…

В задорожневских глазах вовсю метались электрические разряды, но он молчал.

— Понимаешь, да, Валентин Александрович?

— Маша много чего переводила…

— Это понятно. Просто дальше начались странные совпадения…

— Стой! — вдруг закричал Задорожнев. — Это что, допрос?

— Ну, почему же допрос? Что это за допрос, здесь, на улице? Это, дорогой Валя, доверительная беседа. И в твоих интересах…

— А если она в моих интересах, — теперь Задорожнев почти кричал, с какими-то повизгиваниями, — я ее буду записывать…

Он выхватил из нагрудного кармана крохотный диктофон.

— Возможно, ты ее уже начал записывать. — Трешнев был так спокоен, словно говорил с буйнопомешанным или с террористом с гранатой в руке. — И много ли записал? Я вообще-то решил встретиться с тобой не для того, чтобы ты орал на Садовом кольце, близ Театра на Таганке, а чтобы предостеречь от непродуманных действий… Так что включай — или не выключай — свой диктофон, но потом подумай, как ты будешь использовать эту запись…

— Я, Андрей Филиппович, к тебе хорошо относился, но всегда знал, что ты — штопаный ган…

— Это у тебя тоже пишется, Валентин Александрович? Хорошо. Тогда продолжаю… Штопаный и т. д. сообщит тебе интересную новость…

В глазах Задорожнева запрыгали скользкие, поблескивающие слякотью лягушки.

— В марте сего года в библиотеке Института восточных и редких языков М.А. Рогина заказала роман «Kiził Kaya», по-русски «Кизиловая скала» или «Кизиловый утес» — кому как нравится. Затем роман исчез с полки, но выяснилось… машина у тебя пишет? Очень хорошо.

— Не пишет! — Задорожнев показал диктофон, впрочем, по его виду было непонятно, в каком аппарат сейчас состоянии. Засунул его в карман затрепанных серых брюк. — Говори чего хотел!

— Это ты сам знаешь. Через пару дней по разовому пропуску в библиотеку института пришел, возможно, тебе известный Задорожнев Валентин Александрович, после чего «Kiził Kaya», заказанная госпожой Рогиной, с полки исчезла…

— И чего?

— Для нас-то ничего, но там, — Трешнев кивнул на Ксению, — полагают, что кой-чего… Тем более что и в других библиотеках Москвы экземпляры этого романа исчезли… И есть мнение: если один потенциальный похититель уже, как минимум, под подозрением, то он может быть причастен и к другим, мягко говоря, пропажам этой книги…