Наталья Кременчук - Смерть на фуршете

— Если ты считаешь графоманию заразной болезнью, тебе как раз надо было с ней сблизиться, — в учительном тоне сказала Инесса, — может, наконец написал бы что-нибудь стоящее…

— Без комментариев. — Трешнев налил Инессе и себе виски. Ксения домучивала бокал бензоколоночного шампанского. — Продолжу. На ближайшем шуршете… то есть, пардон, фуршете, мы внимательнейше осмотрим Мариночку и Лерочку, которые обычно ходят парочкой…

— Поменьше уменьшительных суффиксов, Рюшик, — наставила Инесса.

— Яволь, майне либе! Мы их осмотрим и сделаем окончательные выводы. Но уже сейчас я почти уверен, что на тебя, Ксения, напали именно они. И кое-как понятно почему…

— Чуть не убили! — напомнила Ксения.

— Да, это, конечно, чересчур. Допустим, ксерокопию они хотели у тебя отнять, чтобы ты поняла, что в эту историю лезть не надо. Но не убивать же при этом!

— Загадка!

— Еще какая! Но не на того напали. Меня на фуршете не накорми, но дай разгадать загадку. На какие последствия рассчитывали, тебя вырубая, знают только те, кто вырубал. Но я после вчерашних известий уже начал склоняться к варианту «зэ» или «зет», кому как нравится. Сейчас думаю, что это самый перспективный вариант. Ксения, как у тебя в выходные со временем?

— Я с дочкой и с родителями. А почему ты Инессу не спрашиваешь?

— Да, Рюшик, почему ты у меня не спрашиваешь?

— Понимаешь, Несса, для того, что я придумал, мне нужна именно Ксения. Ведь тебя Задорожнев, скорее всего, хоть краем глаза, но видел. Глаз у него цепкий. Оба глаза. А Ксения — человек новый. Для того чтобы хоть немного распутать все эти коллизии вокруг «Утеса», мне нужно встретиться с Задорожневым. А для веса, то есть для блефа, хочу взять с собою Ксению. Под видом, ну, в общем, следователя по делу Горчаковского. У Вали куча достоинств, и среди них одно очень для нас существенное: он труслив. И даже сам признается в этом. Такая декларативная трусость. Среди множества его псевдонимов, — он если пишет, то под псевдонимами, — так вот, излюбленный его псевдоним — Страусов. Ну, понимаете, голова в песок — гузка на высшей точке… Хочу с его помощью разобраться…

— Хорошо, я приеду, когда надо и куда скажешь, — кротко произнесла Ксения и допила наконец свое шампанское.

— Созвонюсь с Задорожневым и, если все сложится, позвоню тебе, — оживился Трешнев.

— Ну, наконец договорились, — Инесса, не чокаясь, выпила виски. — Только, Андрон, ты Ксении позвони при любых обстоятельствах, а не только если договоришься. У людей все же планы, семьи…

— Я тоже, между прочим, уже дедушка, — пробурчал Трешнев, но все же прибавил: — Позвоню непременно.

Встретиться с этим невероятным Валентином Задорожневым Трешнев договорился только через день — в воскресенье.

Место и время встречи выбирал Задорожнев, живший где-то на «Сходненской». Но, подтверждая свою экстравагантность и неординарность, предложил встретиться у метро «Таганская-кольцевая». Впрочем, Ксении ехать из Реутова было даже удобно.

Трешнев предупредил, что с ней они встретятся в метро пораньше, для инструктажа. И когда она минута в минуту появилась на «Марксистской», академик-метр д’отель ее уже ждал.

Вот он каков, Задорожнев! Даже Трешнева поставил на хронометраж.

Впрочем, наставления были предельно лаконичными. Говорит он, Трешнев. Ксения, как положено, внушительно молчит. Она для Задорожнева — следователь. Хочет решить некоторые проблемы по делу об убийстве Горчаковского — в рамках закона, но неформально. Попросила Трешнева, как свидетеля происшествия, быть посредником. Импровизация — только в рамках этой легенды. Задорожнев — личность…

Здесь Трешнев несколько замялся-задумался…

— Ну, как объяснить коротко… Он вроде хорька. Залезть в курятник и передушить всех кур… Только хорек, если я правильно усвоил курс зоологии, выпивает при этом куриные мозги, поумнеть, что ли, хочет, а Валя просто так хохлаток передушит… Ну, чего они все квохчут! Поняла?

— Кое-как. Неужели он такой мерзкий, как ты его изображаешь?

— Разве я сказал, что он мерзкий?! Может, он даже несчастный. Но почему мы должны хлебать его несчастья, его обиды на весь свет, его зависть?.. Скажи мне, ты кому-нибудь завидуешь?

Ксения честно задумалась:

— Да. Завидую. Тем, кто играет хоть на каком-никаком музыкальном инструменте…

— Ну, это не считается! Ты же при этом никому не обрываешь струны, не режешь мехи, не плюешь в саксофон…