Ян Козак - Адам и Ева

Паточка стрельнул в меня взглядом:

— Спятил, Адам? Ты это дело сюда не приплетай. Эти твои обещанья когда еще осуществятся! Земли мы только что раздали, крестьяне в кооператив пошли, и вдруг — назад отбирать? Ничего удивительного нет, правильно они не хотят ее обменивать. Эти поля у них под боком.

Я чувствовал, что Паточка не уверен в своей правоте. Однако он пошел в наступление.

— Опять ты кашу завариваешь. Говоришь о яблонях, а думаешь про персики. Я этот твой план хорошо помню. Ты под него тайком сорок гектаров отвалил! А опытная плантация, которую ты здесь развел, этого тебе мало?.. Все за славой гонишься! Славы тебе мало? А я не позволю грабить кооперативные земли, которые гарантируют нам надежный урожай.

— Но моя каша, как ты говоришь, придется всем по вкусу, — ответил я, подавляя злость. — И тебе как будто известно, что персиковые деревья, которые пережили губительную зиму, когда яблони и те померзли, теперь родят каждый год. И новую персиковую плантацию ты тоже видел. Так чего же ты от нас требуешь? Чтобы мы топтались на месте, а ты изредка наезжал с проверками? Куда же мы так придем, черт побери?

— Я с этим планом никогда не соглашусь, — отрезал он. — Хоть на рога становись. Покуда наверху не изменят предписание, пока не переменят государственные нормы растениеводства — все твои усилия ни к чему. Я — на страже закона. Не стану одной рукой пресекать беспорядки, а другой их творить.

Мы рассвирепели оба.

— Ну, довольно! — прикрикнул Ситарж. — Довольно! Кончайте споры!

Он долго притворялся, что слушает лишь вполуха, а на самом деле не упустил ничего… Ловил каждое слово, порой морща нос, словно это его забавляло. Умел, хитрющий лис, пользоваться преимуществом начальников, которые могут выслушать (если обладают этим даром), выгадать время и меж тем обдумать ситуацию.

— Оба вы несете вздор, ходите вокруг да около — и все зря. Вот вам мой совет: если не можете заключить мир, то подпишите перемирие. Доводы — надо отдать вам должное — и у того и у другого обстоятельные. Пусть будет по-вашему!

Мы не поняли и тупо уставились на Ситаржа.

— Ты, Адам, — помолчав, начал секретарь, — твердишь, будто вы свои раскладки отдали давно, а Йозеф уверяет, что не может, дескать, их принять. Стало быть, остается лишь рассудить, кто из вас прав.

Он обернулся к Паточке:

— Ты пришлешь мне все материалы. Адамовы выкладки и свои. Со всеми потрохами. Если понадобится, поставим вопрос на райкоме. На том и порешим.

— Все материалы? — Голос у Паточки дрогнул. — Дьявольщина какая! Не могу же я делать больше того, что уже высказал. Я свои обязанности знаю.

— Мне нужны все материалы, — снова повторил Ситарж. — А теперь, Адам, покажи-ка, до какого места этот твой новый сад должен простираться.

— С радостью! — воскликнул я. — Пожалуйста, смотрите.

Я обвел рукой всю линию противоположного увала, от мелких наделов за гумнами, потом наверх к лесу и аж до Добржиньской рощи, за поворотом которой вьется Лаба.

— Оросительную систему, — добавил я, — удобно наладить, набирая воду прямо из реки. А почва на всей площади этого пологого «блюда» — разная. По структуре и местоположению годится под различные виды фруктовых пород.

— Хорош кусок, черт побери! — одобрил Ситарж. Задумчиво смотрел он на излучавшую тепло землю, на коричневые и зеленые, взбегающие на склоны полосы полей. Солнце клонилось к закату, и с нашей стороны на посевы поползла тень.

— Еще бы! Кроме калешовской фермы, здесь хозяйствуют три кооператива. И у каждого — свои планы и предписания, и они должны их выполнять, — отозвался Паточка.

Возвращались мы в полном молчании.

Уже на пути к нашему домику Паточка вдруг стал припоминать, какие дела ему нужно еще сегодня позарез сделать. Собираясь отбыть, он рассчитывал, что Ситарж поедет тоже. Но тот, как видно, не спешил.

— Ладно, — решил секретарь, — поезжай, Йожка. А я задержусь на часок-другой. Когда еще сюда выберусь. А машину за мной пришли.

Из чистой вежливости я довел Паточку до машины; шофер спокойно спал за баранкой.

Уже держась за ручку дверцы, Паточка на прощанье строго на меня поглядел:

— Не радуйся раньше времени, Адам. Я свое дело знаю. А ты — не так, так эдак — свернешь себе шею.

Он захлопнул дверцу.

Я стоял и смотрел ему вслед, пока машина не выбралась из сада и, свернув на повороте, покатила по направлению к городу. Признаюсь, меня ничуть не расстроило, что Паточка нас покинул. Что может быть приятнее, чем вид врага или соперника, оставившего поле боя? Правда, он не был повержен, только отступил. Мог ли я в данный момент желать большего? Ничего еще не решено, ничего не готово. Все же я понимал, что доброе дело спрыснуто теплым дождичком. И сразу стало легче дышать.