Валерий Примост - Штабная сука

Слишком много было сделано глупостей раньше, когда-то, когда он так опрометчиво позволял ей охотиться на него и когда он уцелел только благодаря прочности своих доспехов да беспричинной милости Господа Вседержителя.

Он будет храбр и мужественен. Он не допустит трусости. Трусость — вернуться в логово Пасти и позволить ей победить. Он будет драться до конца.

И проходили бесконечные туманные эпохи, и бесчисленное количество раз тьма сменялась светом, а свет — тьмой. А тела-пустышки — о, они жили только при свете и кружились, и роились вокруг него, как бабочки вокруг свечи, а в темноте пропадали бесследно.

Он готовился к решающей битве и чувствовал, что битва эта неотвратимо близится.

Капитан Марченков и старшина Баринов вошли через высокие двустворчатые двери в гулкий вестибюль корпусного госпиталя и проследовали мимо снующих во всех направлениях больных в тускло-коричневых халатах и синих пижамах к лестнице. Остро пахло перевязочной. Они поднялись на второй этаж и подошли к дверям хирургического отделения.

— Э, военный, — словил за халат какого-то суетливого пациента Баринов. — Где тут кабинет заведующего?

— Какого? — поднял на него глаза веснушчатый толстогубый дух с капельницей в руках.

— А что, здесь их много? — ухмыльнулся Баринов. — Вот тупорылый, завхирургией, конечно.

— Третья дверь налево, — ответил дух, аккуратно освободил свой рукав из пальцев Баринова и побрел дальше со своей капельницей.

Марченков и Баринов оглянулись по сторонам. Они стояли в самом начале длинного коридора, упиравшегося в окно. Где-то там, в конце, несколько больных в халатах мыли полы. По всему коридору, между дверями, слонялись другие больные, зависные, как сонные мухи.

Офицер и старшина подошли к третьей слева двери и постучали.

— Войдите! — донеслось изнутри.

Они вошли. В центре кабинета, за белым двухтумбовым столом, спиной к задрапированному легкомысленными желтенькими занавесочками окну сидел здорово полысевший человек средних лет с бороздкой от очков поперек переносицы и тонкими, терявшимися на этом массивном сером лице, губами. Шинель с майорскими погонами висела на вешалке в углу, офицерская шапка едва виднелась среди вороха медицинских бумажек.

— Здравия желаю, товарищ майор, — кивнул заведующему Марченков. — Я — командир роты, в которой служит рядовой Шахов. А это, — он мотнул головой в сторону Баринова, — старшина роты.

Военврач встал, пожал руку Марченкову, сделал неуловимое движение головой в сторону Баринова.

— Садитесь.

Все сели. Военврач вопросительно взглянул на М.ар-ченкова.

— Как у него дела? — спросил тот деловито.

— А как вы хотели после такого? — пожал плечами военврач. — Рана на голове и другие травмы постепенно заживают, но он находится в состоянии глубокого шока. Мало двигается, ни с кем не общается…

— Понятно, — недослушал Марченков, — Можно его увидеть? Где он?

— Мы положили его в бокс. Ему пока рано в обычную палату, — военврач встал. — Пойдемте.

Они вышли из кабинета и подошли к одной из дверей по правой стороне коридора.

— Здесь, — сказал военврач и открыл дверь.

Они вошли и увидели торчащую из-под одеял забинтованную голову, Было трудно узнать, кто это такой.

— Шахов! — окликнул лежащего военврач.

Голова медленно повернулась на звук, на вошедших глянули из-под бинтов прозрачные до остекленения глаза.

— Привет, Шахов! — бодреньким голосом произнес ротный. — Как дела?

Шахов продолжал молча смотреть на него.

— Как ты себя чувствуешь? — повысил голос ротный. Щахов не ответил. Ротный оглянулся, взял из-под окна табурет и подсел к кровати.

— Ты меня слышишь?

— Слышу, — тихо-тихо, без интонации, ответил Шахов.

— Хорошо, тогда слушай меня внимательно. На Лавочкина и Седловицкого открыто уголовное дело. Сейчас они на гарнизонной гауптвахте, под следствием…

По правде говоря, все это предназначалось скорее для военврача, чем для Шахова. Хотя, впрочем, военврач отнесся к сказанному точь в точь, как Шахов, — с полнейшим равнодушием.

— Так вот, на днях к тебе придет офицер, следователь из гарнизонной прокуратуры, — продолжал ротный. — Он задаст тебе несколько вопросов. Ничего не бойся и отвечай только правду. Понял?

— Понял.

— Отвечай, как оно и было, что я приказал роте тебя не трогать, а Лавочкин и Седловицкий нарушили мой приказ, Понял?

— Понял.

— Хорошо. Могут еще придти из особого отдела и политотдела. Отвечай им то же самое. Понял?