Андрей Остальский - КонтрЭволюция

А тут вдруг такой скандал с Фофановым. Правда, строго говоря, совещание еще не началось. Еще не все члены президиума по местам расселись. Еще кто-то только вышел на сцену. Но все равно — по залу побежал ропот. Что происходит, вообще?

Впрочем, Фофанов отсутствовал совсем недолго. Буквально через двадцать секунд вернулся и сел на свое место. Генеральный слегка качнул головой в его сторону. Наверно, это был немой, тайный вопрос: все ли в порядке. Фофанов еле заметно кивнул. Зал успокоился. О странном эпизоде можно было забыть. Ничего страшного, в конце концов, не случилось. Приличия и протокол если и нарушены, то самым незначительным образом.

Софрончук покосился на Наталью. Она вроде бы ничего не заметила. С любопытством осматривалась по сторонам. К тому же к ней уже приставал какой-то смуглый, высокий и спортивный венгр, заведующий их отделом пропаганды, кажется. А она ему даже слегка улыбалась. Софрончук смотрел на венгра с ненавистью и строил сказочные планы, как он организовывает ему автомобильную катастрофу. Такую, чтобы наверняка…

Конечно, Софрончук не знал, что происходило с Фофановым. А тому действительно в первый момент стало дурно. Увидев Наталью в первом ряду, решил, что окончательно сошел с ума. Ведь этого никак не могло быть. Так что он решил выйти. Раз сумасшедший, то что с тебя взять?

Встал и, не обращая внимания на удивленные лица вокруг, пошел за кулисы, намереваясь пройти через Зал отдыха в туалет, где предполагал облить голову холодной водой. А потом вернуться и проверить, есть ли видение в зале или исчезло.

Но в Зале отдыха его ждал еще один невероятный сюрприз. Там, перегораживая ему дорогу к выходу и к туалету, стоял Попов и разговаривал почему-то с Буней, который весело и угодливо чему-то смеялся, наверно, казарменным поповским шуточкам. Проблема была в том, что Фофанов только что видел того же Попова, усаживающегося рядом с собой в президиум совещания.

Безумие подтверждалось, и это странным образом успокоило Фофанова. В конце концов, на галлюцинации можно не обращать внимания. Ни на раздвоение Попова, ни на появление двойника Натальи Шониной в первом ряду Международного совещания.

И он даже помахал призраку Попова рукой, повернулся и пошел назад в президиум. Успел вовремя. Генеральный тут же встал, объявил Международное совещание открытым и предоставил слово главному докладчику — товарищу Фофанову Григорию Ильичу.

Фофанов пошел к трибуне, глядя строго себе под ноги. «Бывают в жизни двойники. Один к одному. Наверняка потом все объяснится», — уговаривал он себя. Но решил на всякий случай в зал не смотреть. И довольно долго ему это удавалось.

Он читал машинально, толком не понимая, что читает. Все-таки это была пытка: не смотреть, когда тянуло посмотреть со страшной силой. Ну хоть краешком глаза. Но он держался. А вот на восьмой минуте вдруг сорвался. Взглянул все-таки.

Посмотрев, остановился. Почувствовал ком в горле. Растерянно стоял на трибуне и не знал, как быть. Целая вечность уже прошла, пока рядом с трибуной — справа — не возник человек в черном. Он подсовывал Фофанову стакан. Приставал, приставал со своей водой… Только чтобы от него избавиться, Фофанов выпил полстакана залпом. Человек удовлетворенно закивал и вдруг — или это Фофанову только показалось? — молниеносным движением заменил лежавший перед ним текст доклада. «Надо, надо дочитать…» — звучало у Фофанова в ушах, но он не знал, на самом ли деле он слышит эти слова или это ему только кажется. Просто чтобы избавиться от этих неприятных звуков, Фофанов стал читать дальше.

Он хорошо помнил: фразу: «Вдохновляемые могучим примером Советского Союза, на деле доказавшего всему миру историческое превосходство реального социализма, коммунистические партии, международное революционное и национально-освободительное движение добились за прошедший период огромных успехов».

Как помнилось Фофанову, в утвержденном тексте дальше шло: «Удалось сорвать гегемонистские планы мирового империализма, пытавшегося навязать свою волю народам во многих районах земного шара». Но теперь там было что-то совсем другое. Фофанов помолчал, выпил еще воды, пошевелил губами, пытаясь сопротивляться силе, которая заставляла его прочесть напечатанное. Наконец, сдался и забормотал вслух, сам не веря своим ушам:

«Марксисты должны дать решительный отпор упадочническим теориям так называемых неодарвинистов… пытающихся убедить человечество в том, что жизнь есть лишь нелепая случайность, извращение, редкое уродство на теле мертвой вселенной».