Владимир Лорченков - Автопортрет художника (сборник)

– Думаешь, я не понимаю причину твоего острого желания повести мою малышку под венец? – спросил меня папа, как я немедленно стал называть этого мудака.

– Желания жить на мои деньги, и ни хера не делать? – спросил он, обняв меня покрепче.

– Уверяю вас, я ЛЮБЛЮ вашу дочь, – сказал я ему, причем очень искренне.

Он поглядел на меня недоверчиво, и пошел поздравлять Ингу. С ней, конечно, все было вовсе не так просто, как я говорил ее папаше. То есть, она мне, конечно, нравилась. Ей было двадцать лет, у нее была гладкая на ощупь кожа, веснушки – а меня, знаете, это всегда заводило, – сиськи что надо, и трахалась она с удовольствием. Не знаю, любил ли я ее, но то, о чем я сказал – вполне достаточно для того, чтобы жениться в двадцать лет. Тем более, если ваша избранница – дочь богатейшего чувака в городе. Само собой, я сделал ей предложение, и мы поженились. И ее чертов папаша, делая вид, что обнимает меня, шептал мне на ухо всякие гадости и то, как он мне яйца оторвет, если я посмею обидеть его дочурку и не буду работать, чтобы содержать ее как надо.

– Вы просто ревнуете, папа, – сказал я, глядя на зал самого роскошного ресторана города, снятый на его, конечно, деньги.

– Не называй меня папой, – говорил он, напряженно улыбаясь.

– Ладно, папа, – говорил я, – я не стану называть вас папой больше.

– Идиот, – говорил он, – думаешь ты подцепил дочку богатых родителей, так ты самого бога за яйца поймал?

– В принципе, да, – говорил я.

– Ну, ты хотя бы художник великий? – спрашивал он с усмешкой. – Великий и непризнанный, блядь, гений?

– Боюсь, я ошибся с выбором профессии, – сказал я горько, – и все еще не нашел себя.

– Так что я пока посижу дома, – сказал я.

Он от злости чуть фаршированной рыбой – да, конечно они были евреи, а вы, что, думали, что где-то в мире есть богатейший человек в городе, который не еврей? – не подавился. Так что пришлось мне похлопать его по спине. Все умилялись.

А я улыбался Инге и мял под столом ее задницу.

Она улыбалась мне, и норовила потрепать меня по ширинке.

Ну, знаете, как бывает это в двадцать лет. Я обнял ее покрепче и покраснел на предложение тамады вспомнить, как мы познакомились. Инга глянула на меня и тоже покраснела. К нам в общежитие пришел парень с третьего курса и спросил, кто хочет трахнуть второкурсницу, которая напилась у них на вечеринке и жаждет мужика, но трахаться не по любви отказывается, а с ними со всеми она уже давно перетрахалась, так что ей явно нужно что-то новенькое. Вызвался я. Мужика хотела Инга. Случилось все это с месяц назад.

– Не могу поверить, – сказала Инга, – что мы так быстро нашли друг друга.

– Любимая, – сказал я, – нас вела друг к другу любовь. Боюсь только, твой папа меня не очень привечает.

– Папа меня любит и переживает, – сказала она.

– Я понимаю, – сказал я.

– Люби меня и все будет оки-поки, – сказала она.

– Что? – спросил я.

– Давай потанцуем, – сказала она.

Но мы не успели, потому что к нам подошла мать Инги, привлекательная еще блондинка. И танцевать мне пришлось с ней. А Ингу закружил в танце ее любимый папашка. Я уже начал переживать, не трахаются ли они.

– Вы, очевидно, слегка напуганы напором моего мужа, – сказала добрая женщина.

– Ну, что вы, – сказал я. – Он очень мил.

– Это действительно так, – сказала она и я впервые задумался, что же есть в этом уроде, раз такая бабенка до сих пор живет с ним.

– Жизнь – лучший учитель, – сказала она. – Так что со временем вы сами все поймете.

– Что вы имеете в виду? – спросил я.

– Только то, что сказала, – сказала она.

– Мне бы хотелось сказать вам только, – добавила она, – что Инга у нас девушка с характером…

– И что вы этого, боюсь, не разглядели, – сказал она, глядя мне в глаза.

Я подумал о том, что мамаша и дочурка не в ладах.

Это подавало надежды.

ххх

Как я уже говорил, отец моей Инги жил с одной женщиной в законном браке много лет. Это удивляло. Сами понимаете, мужик, которому стукнуло сорок и который заработал бабла, всегда хочет пошалить. Но только не этот. Супруга его, мамаша Инги, была дородная стройная женщина. Мне казалось, что в ее присутствии папА как-то блекнет и утихает. Инга уверяла мне, что это только иллюзия, и что, мол, всеми делами в их семье заправлял папаша. Ладно. Мне в любом случае было все равно. Ее родители купили нам квартиру в центре города, куда мы и переехали – я из общежития, где сражался с тараканами за кусок позавчерашнего хлеба, а Инга – из отцовского дворца.