Владимир Лорченков - Автопортрет художника (сборник)

– Из-за минета, – честно ответил я.

Она посмеялась, но я видел, что слегка уязвил ее. И только-то, говорил весь ее тон. Она, бедняжка думала, что я нарочно. А я просто честно ответил ей, чего хочу от нее. Увы, оказалось, что больше мне этого не обломится. По крайней мере, она в этом меня заверила.

– Отвали от меня, – сказала она.

– НИКОГДА больше я не отсосу тебе, – сказала она.

Я не поверил, а зря, потому что она была права.

Но я всегда был оптимистом.

ххх

Еще четыре года спустя до меня дошли слухи о том, что у Снежаны проблемы.

Это оказалось правдой. Я нашел бедняжку на четвертом этаже больницы, где орут от боли женщины, которых привозят из сел в Кишинев «скорые» с диагнозом – рак на последней стадии. Это было тем более отвратительно, что у Снежаны все было вовсе не так запущено. Девушка городская, она вовремя заметила что-то неладно. Так что врачи ее обнадеживали. Пятьдесят шансов было за нее, пятьдесят против. Половинка на серединку. Ни шатко, ни валко. Она лежала в кровати осунувшаяся, стройная, и улыбнулась мне, несмотря на свои синяки под глазами.

– Привет, «огненный хлопок», – сказал я, и она посмеялась.

Я посидел немного и с каждой минутой глядя на нее, все отчетливее понимал, что врачи будут оптимистами похлеще меня. Снежана, очевидно, думала, что я пришел попрощаться и позлорадствовать. Само собой, мысль о том, что я пришел ее поддержать, ей и в голову не приходила. И правильно. Но я пришел НЕ ТОЛЬКО позлорадствовать и попрощаться. У меня было дело. Когда я перешел к нему, глаза у нее расширились. Само собой, она не согласилась. Не знаю даже, на что я рассчитывал.

– Какая же ты… мразь и скотина, – сказала она.

– Ладно, – сказал я.

Ну, а что здесь такого, в самом-то деле? Я всего лишь предложил. Глаза у нее потемнели, и она сказала мне:

– Проваливай.

– Что, вообще нет? – спросил я.

– Уходи, – сказала она.

– Вот шлюшка, – сказал я с сожалением.

– Уебывай, – устало сказала она.

– Ну, – сказал я, – а если сначала я тебе?

– ПРОВАЛИВАЙ, – сказала она.

Я кивнул, развел руками и встал. С сожалением глянул на пакетик с бананами, соком и кефиром – получается, даром потратился, – и перевел взгляд на нее. Видимо, в глазах моих было что-то вроде надежды, так что она разозлилась еще больше. Мне было плевать. Можно быть каким угодно говном, но этого никто не запомнит. Все в конце концов умирают, и с их смертью распадаются в прах воспоминания о том, как гадко ты себя вел. Главное, всех пережить. Так что я был спокоен. Нет, так нет. Потом подумал, да что, в конце концов, это меняет? И забрал свой кулечек с кефиром и бананами. Она лишь зло усмехнулась.

Я пошел к двери. Уже стоя в них, сказал:

– Пока, киска.

Она ничего не ответила. Она явно берегла силы, чтобы бороться и выжить.

Я пожал плечами вышел в холодный темный коридор, а потом на улицу. Там летал тополиный пух. Я согрелся на солнце, и решил пройтись пару остановок. Дороги перекрыли перед ремонтом, так что можно было идти по проезжей части. Я шел, и постепенно все это вылетало у меня из головы. Спустя две остановки у видел афишу на столбе и остановился с интересом ее прочитать. В город приезжал старый состав «Браво». А в соседнем отделе, вспомнил я, появилась новенькая, крепенькая «разведенка» лет сорока. На афише было написано, что билеты стоят 25 долларов.

Я начал стоить планы.

Первые признаки того, что она наставляет мне рога, были похожи на легкий ветерок и легкие капельки, не предвещающие ничего, кроме летнего дождичка. Такие, знаете, после которых в течение получаса небо темнеет, в воздух взмывают фонтаны пыли, а потом наступает Апокалипсис и молнии трахают все вокруг. Только высунись. Трах-трах. А на следующий день сотрудники муниципалитета – те, кто не погиб в борьбе со стихией, – подсчитывают ущерб и оплакивают героев, павших смертью храбрых.

Короче говоря, я видел, что она недовольна мной, но не предполагал, что дело может зайти так далеко.

Ведь Инга была отличной женой, прекрасно готовила, и была, в общем, терпимым вариантом спутницы жизни. Несмотря даже на то, что раз в месяц заставляла меня ходить в гости к ее папочке. Состоятельному бизнесмену, который жил в собственном домище в пять этажей – об этом даже в местных газетах писали репортажи – с бассейном, водными горками и крокодилом. Что удивительно, в доме жила его жена. Что еще удивительнее, это была та самая женщина, на которой он женился лет сорок назад, которую трахал, и которая родила ему дочь. Ага, Ингу. Которая, в свою очередь, выросла, пошла учиться на художницу, и влюбилась в своего сокурсника. Ага, меня. Ну, а я, побывав в гостях телки, которая в меня влюбилась, понял, что лучшее, что я могу сделать – это жениться на ней. Что мы и проделали.