Владимир Лорченков: Автопортрет художника (сборник)

– Давай, Папа, – сказал я.

– Ладно, – сказал он.

– Ладно, – сказал я.

– К бою, – скомандовал рефери.

Хэм играл нечестно. Он печатал, глядя на меня со снисходительной улыбочкой и я понял, наконец, почему она так раздражала Фитцджеральда. Это было что-то вроде сигарной вони в лицо сопернику во время шахматного турнира. Ладно. Шахматы так шахматы. Я сделал ход конем. Это был рассказ в стиле раннего Хэма, но с моей начинкой. Скульптура изо льда с бушующим внутри нее серным пламенем ада. Сумасшедшая в теле леди. Шлюха в передке святой. Я обжегся, когда писал этот рассказ. Хэм даже решения судей ждать не стал.

– Ты мужчина, малыш, – сказал он.

– Ты Великий мужчина, Хэм, – сказал я.

– Просто в этот раз мне повезло чуть больше, – сказал я.

– Ни хрена тебе не повезло, – сказал он, и я согласился.

– Я заслужил, – согласился я.

– Ты заслужил, – сказал он.

Из уважения судьи позволили ему еще раз застрелиться.

Мне снова стало грустно. Но это уже не имело значения.

Все они были мне как отцы родные.

Но я пришел побеждать.

Да они и сами себе выбора не оставили.

Это же они и научили меня побеждать.

ххх

Фитцджеральд, позер этакий, вышел в костюмчике.

Ладно, я вытер пот и кровь с торса, и пожал ему руку. Он сказал, не отпуская ее:

– Вы, молодой человек, полагаете, что у меня хер маленький?

– Нет, сэр, – сказал я.

– Вы все полагаете, – сказал он, – потому что Зельда, пизда такая, об этом только и твердила, и внушила мне, а Хэм, пиздобол старый, не удержался и написал…

– Нет, я так не думаю, – сказал я.

– Думаешь, – сказал он и добавил, – поэтому я твои мозги по стенке размажу, говнюк, понял?!

– Я вас понял, сэр, – сказал я.

Я не мог не быть нежным с человеком, написавшим «Ночь нежна». Но я победил и его. Он, как обычно, запутался на подходе к финалу, а я возьми, да и обойдись простотой, но не той, что от убогости, а настоящей великой простой одеяний Древнего Рима. Мой лаконизм превзошел лаконизм Хэма. И все это – напоминаю – с начинкой из кипящего сероводорода Миллера.

– Сэр, я правда думаю, что у вас большой, – сказал я, когда Фитц, стараясь не помять костюмчик, прилег на татами.

– Ну, у тебя, парнишка, еще больше, – сказал он ворчливо.

Он выглядел одиноким и несчастным. Как парень с дыркой в голове, плавающий в бесконечности на матраце посреди своего бассейна в роскошном доме у залива. В доме, не принесшем ему счастья.

Мне опять стало очень плохо, но это, как и раньше, не имело значения.

Из глубины зала на меня с интересом посматривали Гашек, Костер и какой-то немец, сбацавший «Нибелунгов». ..

– Вы, трое, – сказал я.

– Идите сюда все СРАЗУ, – сказал я.

И понял, что потерял чувство меры. Потому что здесь слов на ветер не бросают. Они поднялись все трое. Сразу. Что же. Я сам себе выбора не оставил.

Встал в защиту и принялся ждать…

ххх

Пыль от дороги забивалась в нос, так что я чихнул, прикрыв рот.

Отнял руку, а у дороги уже стоял «Мерс». Вчерашний попутчик. Парень и правда меня не обманул. Я сел в машину, положив на заднее сидение золоченную статуэтку.

– Вижу, ты чемпион, – сказал парень.

– Да уж, я постарался в этом году, – сказал я.

– А где твоя печатная машинка? – спросил он, уважительно глядя на мои перебинтованные руки, синяки на лице, и кровоподтек на виске.

– Пришла в негодность, – сказал я.

– Следи за дорогой, – сказал я.

– А то мало ли что, – сказал я.

– Всякие там аварии, – сказал я.

– Вот так-то вот, – сказал я.

Снова вспомнил Хэма и надолго замолчал. Водитель ждал. Я вытер слезящиеся от боли глаза и только тогда он спросил:

– Так как насчет моего предложения поехать в Сорренто?

– Крышевать проституток? – напомнил он.

– А свободное время там у меня будет? – спросил я. – Я же пишу еще иногда.

– Полно времени, – заверил он.

– Ладно, – сказал я, – позвоню жене уже из Сорренто.

– Разворачивайся, едем, – сказал я.

– Прямо отсюда? – сказал он.

– Прям сейчас? – сказал он.

– Так тебе нужен вышибала? – сказал я.

– Такой – да, – сказал он.

Развернул машину через двойную сплошную, и и мы поехали вслед за Солнцем, на Запад. Я поймал «Классик ФМ», включил радио погромче, и достал из рюкзака книгу. Ее автор в этом году пропустил турнир по семейным обстоятельствам.

«История сотворения мира в 11 с половиной главах»

Я начал читать.

Пора была начинать готовиться к следующему году.

КОНЕЦ

Владимир Лорченков, 2005—2009 гг.