Ярослав Питерский - Падшие в небеса

— Да, но ты смог отправить меня на расстрел в лагерь. Какая разница, где умирать, на бетонном полу или в сугробе? — грустно усмехнулся Клюфт.

— И тут ты не прав. Я знал, что часть осужденных повезут в Ванино, а там переправят морем в Магадан. Я так же знал, что доедут до Ванино не все. Будут три остановки. В Камарчаге для особого лагеря в Орешном. В Тайшете для особлага в Дмитровке, и в Улан Удэ, на пересылках будут сгружать народ. Часть пойдет в расход. Часть на рудники. Но никто из нас не мог знать, кого точно спишут!

— И что? Что? Мне, честно говоря, вообще наплевать, как ты там что знал. Я знаю одно, я оказался в истребительном лагере. И меня чуть не кончили. Чуть не поставили к стенке! — сказал с ненавистью Павел Сергеевич. Он сжал кулаки и тяжело дышал.

— Нет, еще не все. Я и тут попытался тебе помочь. Веришь или нет. Но я это сделал ради Веры. Не знаю почему.

— Прошу тебя, не трогай Верочку! Не трогай! И уходи отсюда! Пошел вон! — прошипел Клюфт. Он разозлился. Он вдруг почувствовал такой прилив сил и ненависти, какой не ощущал уже много лет. Он, готов был броситься на этого противного старика в очках с костяной оправой. Повалить его на пол палаты и придушить. Вот так сразу! Сжав горло ему как тому солдату нквдшнику, которого он задушил в бараке без крыши, шестьдесят лет назад. Но Маленький, словно не слышал этих слов. Он спокойно продолжал:

— Тогда, я понял, что могу тебе помочь, вернее, избавиться от тебя, просто вычеркнув тебя из этой жизни. Что бы ты просто исчез. И все! Я записал тебя под другой фамилией. Просто изменил букву. Тогда в деле и приговоре я вписал букву «И»! И ты стал Клифтом! Но что бы ты понял, что ты стал другим человеком, я попросту намекнул еще одному человеку. Что бы он помог тебе стать совершенно другим! Спастись! И выжить!

— Так это ты подослал ко мне Фельдмана? Сволочь! Это ты подослал Фельдмана?!

— Да никого я не подсылал! Просто я спас двух человек, Фельдмана и тебя!

— Я все понял! Понял! Если бы меня просто тогда расстреляли, то ты бы не смог надеяться на Верочкину любовь! Она бы возненавидела тебя за мою гибель! За мою смерть она бы прокляла тебя! А так?! Я проспал, я стал другим человеком, который уже не смог к ней вернуться! Ты подонок! Ты мразь! — Павел Сергеевич презрительно махнул на Маленького.

— Хм. И, тем не менее, ты остался жить благодаря мне. И дожил до девятого десятка. Но я Клюфт не хочу, что бы ты вот, так меня прощал тут или делал какие-то выводы внутри себя. Я хочу тебе сказать еще одну вещь! Как, это не печально, но наши пути опять пересеклись. И мы вынуждены будем решать еще одну проблему.

— Какую еще проблему?! Пошел вон отсюда, а то я позову охрану и врачей!

— Прежде чем ты это сделаешь, знай, что нас вновь свела женщина. Вновь, через шестьдесят лет.

— Что? — недоумевая, спросил Клюфт.

— Да, как бы это не звучало, странно и нелепо. Но это так. И боюсь, тебе все-таки придется подключиться к решению этой проблемы.

— Какая еще женщина? Ты о чем? — Павел Сергеевич растерялся. Нет, он даже испугался. Боялся слушать этого человека, похожего на страшный призрак из прошлого. Маленький тяжело вздохнул. Он высился на стуле словно коршун. Руки нелепо согнутые в локтях, торчали словно крылья. Кисти, похожи на когти, обхватили колени. Белый халат на плечах напоминал оперение. Андрон Кузьмич сидел и мрачно смотрел на Клюфта. Он буравил его взглядом. Опять это взгляд хищника. Взгляд убийцы, рассматривавший жертву.

— Скажи мне Клюфт, — пробасил Маленький сурово. — Вилор Щукин ведь твой внук? У Павла Сергеевича екнуло сердце. Он вздрогнул.

— Что? Внук? Какого лешего? Внук? Тебе что надо от моего внука?

— Значит твой парень. Я не ошибся. Я навел справки. И вот вижу верные. Так вот, у меня, как ты подозреваешь, есть тоже дети. И внуки. Вернее внучка. Так вот моя внучка, за которую я любому глотку перегрызу, она к несчастью полюбила твоего внука. Так, что как видишь нас, вновь свела женщина. Такова видно судьба Клюфт.

— Что? — обомлел Павел Сергеевич.

— А то! То! Под конец жизни судьба нам преподнесла сюрприз. И как бы этого ты не хотел мы можем стать родственниками. Хоть и дальними. Вот так-то гражданин Клюфт! Павел Сергеевич в бессилии откинулся на подушку. У него потемнело в глазах.

Маленький тяжело вздохнул, медленно встав со стула, направился к двери. У выхода он обернулся и, посмотрев на Клюфта, тихо сказал:

— Ты лежи, переваривай, и думай. И не вздумай умереть. Как тогда в тридцать седьмом. Ты мне еще нужен. А я пока сестру позову пусть она тебе, какой укол поставит!