Ярослав Питерский - Падшие в небеса

Его взгляд тяжел и суров. Человек словно просвечивал его рентгеном. Глубоко посаженные глаза, слегка небритые щеки и толстый нос. Маленький шрам над бровью. Лицо неприятное. Злое и напряженное от мыслей. Человек смотрит на него презрительно и как-то осуждающе. Может это так лишь кажется? Он вспомнил, он вспомнил тот взгляд… тогда в актовом зале издательства, тогда. Он помнит… такие же глаза… злые и неприветливые… пустые и какие-то злодейские. Они словно живут отдельно ото всего человека…. Тогда в актовом зале издательства… Тот человек. Майор Поляков. Он так похож на этого человека… Или это только кажется?

— Вы что-то хотели пояснить? — человек агрессивен.

Он ведет себя как следователь на допросе. Может отец Андрей ошибся? Может этот человек не знает, что от него требуется?

— Вы говорите. Я все понимаю. Все. Но я вам честно скажу, что я не сразу согласился. Не сразу. Вообще-то я к отцу Андрею не за этим обратился.

— Я вижу… — пробубнил Клюфт. — Я тоже не за этим. Но, так получилось. Мужчина нахмурился и скривил губы:

— Вы хотите справедливости. Так ведь? Вопрос звучит как приговор. «Это плохо или нет? Не понятно, хотят справедливости это вообще плохо, не законно или преступно? Как странно в нашей стране выражение: „хотеть справедливости“ — это уже почти приговор. Человек хочет справедливости, значит, он почти автоматически идет против государства, против общества, а может и против „народа“… странно как он шел „против народа“, „враги народа“ шел против народа. Хотеть справедливости… опасно и так нарицательно!» — Клюфт понял, что сейчас думает не о том.

— Та вы хотите справедливости? — человек настойчив.

— Так… — растерялся Клюфт.

— Странно, вам уже много лет, но вы верите, что есть справедливость? — мужчина как-то картинно вскинул руки к потолку, словно хотел, что бы его кто-то услышал.

— Хм, а вы? — обиделся Павел Сергеевич. Человек понял, что перегибает палку с враждебным настроем. Он попытался улыбнуться и сделать выражение лица более добрым. Получилось плохо, хотя Клюфт понял, что этот человек делает это как может.

— И я… но верю по-своему, — буркнул мужчина и, махнув рукой, добавил. — Я считаю, что человек получит справедливость после своей смерти. Вот так. Думаете, что когда мы с вами умрем, все кончится для нас? Клюфт удивился и непроизвольно откинулся на спинку стула:

— Нет, но я не…

— Нет, думаете… думаете, — бесцеремонно перебил его человек. — Вы надеетесь, конечно, что есть и рай и ад… что-то потустороннее. Есть, конечно и праведный суд. Но это все там. Понимаете, там и к нам к людям никакого отношения здесь не имеет. Никакого. Клюфт грустно улыбнулся и тихо попытался вставить свое слово:

— Но позвольте… Но человек был занят собой:

— Нет, вы выслушайте, а потом возражайте. Это все там понимаете! Там. И все! А справедливость нужна здесь! И она, к сожалению, приходит к нам уже после нашей смерти обычно.

— Что-то я вас не пойму. Не пойму ход ваших мыслей.

— Ну, вот смотрите. Человек жил и творил зло, а потом помер. И что? Клюфт насторожился. Он сейчас так не хотел ответить не правильно. Павел Сергеевич осторожно выдохнул:

— И что? Человек ухмыльнулся:

— А то! Вроде, как говорят — в ад попал. Вроде как, мучается. Клюфт тоже грустно улыбнулся:

— И, что этого мало?

— Ну, как сказать…

— В смысле?!

— Но, вот для него, может и не мало. Он, там мучается. Кипит там, в котле или чего еще… а тут.

— А, что тут? Мужчина тяжело вздохнул и как-то загадочно посмотрел в окно, словно искал за стеклом кого-то. Он сказал загадочно и раздраженно:

— А то, его зло принесенное, оно так и останется безнаказанным? Выходит так? Клюфт кивнул головой:

— Ну, не всегда… Мужчина хлопнул по столу ладонью:

— А надо, что бы всегда! Понимаете… человек умер, а мучаются его дети внуки и прочее. Все кто, когда-то как-то с ним связан. Понимаете. Вот и будет справедливость. Потому, что еще при жизни человек будет знать, что он своим родным и близким зло творит, а не кому-то!!! Человек откинулся на стуле и, достав пачку сигарет — закурил. Он, молча, жмурился и дымил. Клюфт вновь рассмотрел его черты. Они так похожи… они так похожи… Майор Поляков. Он мог быть его родственником…

— Это вы, так воспринимаете справедливость?! — Павел Сергеевич ухмыльнулся.

— Ну да, а вы, вы как воспринимаете?

— Я? Может и я… Но, вот вы?! Вы, как я понимаю, тоже в своей жизни не всегда праведные вещи делали… Собеседник сощурился, он улыбнулся, в его улыбке Клюфт уловил раздражение, легкое и какое-то завуалированное, но раздражение. Павел Сергеевич понял, что попал на «больную мозоль».