Чак Паланик - Призраки

Она мертва.

Ее глаза: зрачки остаются такими же крошечными, как булавочные отверстия, когда Граф Клеветник поднимает ей веки, сдвинув их большим пальцем. Мы обследуем ее руки на предмет трупного окоченения, внимательно изучаем кожу — не появились ли трупные пятна, но она все еще свежая. Свежее мясо.

Теперь гонорар надо будет делить лишь на пятнадцать частей.

Граф Клеветник закрывает ей глаза.

На четырнадцать, если Мисс Апчхи так и будет кашлять. На тринадцать, если Хваткому Свату достанет смелости отрубить себе член.

Товарищ Злыдня теперь навсегда перешла в разряд персонажей второго плана, из тех, которые «в эпизодах». Очередная трагедия, о которой поведают миру оставшиеся в живых. Какой она была доброй и мужественной, теперь-когда ее больше нет. Всего лишь реквизит для нашей истории.

— Если она умерла, ее можно съесть, — говорит Мисс Америка. — Кто мертвый, тот — пища. — Она стоит на верхней ступеньке лестницы, держась за позолоченные перила. Другой рукой она держится за живот. — Она бы вас съела. — Перила поддерживают золоченые пухленькие купидоны. Мисс Америка говорит: — Она была бы не против. Даже наоборот.

И Граф Клеветник говорит:

— Переверните ее на живот, если вам так будет легче. Чтобы не видеть ее лица.

И мы ее переворачиваем, и Повар Убийца встает рядом с ней на колени и задирает в несколько приемов ее многочисленные юбки и нижние юбки, муслин и кринолин, обнажая желтые хлопчатобумажные трусики, провисающие на ее плоской, бледной заднице.

Он говорит:

— Вы уверены, что она умерла?

Мисс Америка наклоняется и прикладывает два пальца к ссохшейся шее Товарища Злыдни, под высоким кружевным воротником, к синюшно-белой коже.

Повар Убийца наблюдает за ней, стоя на коленях, сжимая в руке обвалочный нож, стальное лезвие длиной с палец. Другой рукой он придерживает ворох белых и серых кружев, желтый муслин, бессчетные нижние юбки и просто юбки. Он говорит, глядя на нож:

— Может, стоит его простерилизовать?

— Ты же не аппендикс ей вырезаешь, — говорит Мисс Америка, по-прежнему прижимая пальцы к синюшно-белой шее. — Если это тебя беспокоит, можно прожарить его получше. Ну, мясо…

Как те счастливцы из группы Доннера [5], говорит Граф Клеветник, продолжая что-то карябать в своем блокноте. Или регбисты из Южной Америки, когда их самолет совершил вынужденную аварийную посадку в Андах в 1972 году. Впрочем, им повезло больше, чем нам. На них «работала» сама погода. Было холодно. Мясо замерзало и не успевало испортиться. Когда кто-нибудь умирал, у них было время обсудить все аспекты приемлемого человеческого поведения. Тело просто закапывали в снег, пока голод не отметал любые моральные терзания

Здесь все-таки не так холодно, как в морозилке. Даже в подвале, где лежат тела Леди Бомж, мистера Уиттиера и Герцога Вандальского, запеленатые в бархат. Если мы не съедим ее прямо сейчас, пока бактерии внутри у Товарища Злыдни не приступили к собственной трапезе, мы упустим возможность. Она начнет разлагаться и станет для нас бесполезной. И сколько бы ее ни выдерживали в микроволновой печи, это отравленное мясо будет уже непригодно в пищу

Так что если мы будем мяться — если мы не разделаем ее прямо здесь и сейчас, на этом ковре с золотыми цветами, рядом с диваном, обтянутым гобеленовой тканью, под хрустальными бра в холле у балконов второго яруса, — завтра умрет кто-то из нас. Или послезавтра. И Повар Убийца разрежет на нас белье своим обвалочным ножом и обнажит наши тощие бедра и сморщенные плоские ягодицы синюшно-белого цвета. Посеревшие ямочки под коленями

Кто-то из нас: просто мясо, которое скоро испортится

На одной плоской ягодице из-под завернувшихся трусиков выглядывает татуировка — цветущая роза. Как она и говорила, Товарищ Злыдня

Эти регбисты, потерявшиеся в Андах. Собственно, это в их книге Повар Убийца прочел, что ягодицы срезают в первую очередь

Мисс Америка отнимает пальцы от холодной шеи и выпрямляется. Дует на пальцы, словно согревая их своим дыханием, потом быстро-быстро трет ладонью о ладонь и прячет руки в складках юбки

— Злыдня мертва, — говорит она.

Обмороженная Баронесса у нее за спиной идет к лестнице вниз. Ее юбка шуршит, волочась по ковру, ее голос уносится прочь вместе с ней. Она говорит:

— Пойду принесу тарелку или какое-нибудь блюдо. — Она говорит: — Очень важно , как подавать еду. — С тем она и уходит.

— Так, — говорит Повар Убийца. — Кто-нибудь, подержите уже эти юбки. — Он отодвигает локтем ворох жесткой материи и юбок, которые норовят упасть вниз и мешают ему приступить к делу.