Чак Паланик - Призраки

Граф Клеветник перешагивает через тело и встает над ним, широко расставив ноги, лицом к ногам трупа. К ногам в волнистых линиях вен, в белых носках до середины икры и красных туфлях на каблуках. Граф Клеветник сгребает все юбки в охапку и приседает на корточки. Вздохнув, он садится задницей на лопатки мертвой Товарища Злыдни. Его колени торчат вверх, в потолок, руки совсем потерялись в ворохе ткани и кружев. Маленький сетчатый микрофон выглядывает из кармана его рубашки. Огонек ЗАПИСЬ светится красным.

И Повар Убийца кладет одну руку на бледную ягодицу и натягивает на ней кожу. Другой рукой он проводит ножом сверху вниз. Словно рисует прямую линию на синюшно-белой заднице Товарища Злыдни — тонкую линию, которая становится все толще и четче по мере того, как нож скользит дальше. Параллельно щели между ягодицами. На белой коже разрез кажется черным, потом — черно-красным, пока алые струйки не проливаются на юбки внизу. Руки Повара Убийцы все измазаны в красной дымящейся крови. Он говорит:

— А что, у мертвых кровь и должна течь так сильно? В ответ все молчат.

Раз, два, три, четыре, где-то совсем в другом месте Святой Без-Кишок шепчет:

— Помогите!

Локоть Повара Убийцы ходит вверх-вниз, пока он пилит жилистое алое месиво. Своим маленьким ножиком. Самая первая прямая линия давно потерялась в красном рагу. Поднимается пар. В холодном воздухе разливается запах крови, пропитавшей тампон, запах женской уборной. Повар Убийца прекращает пилить и поднимает руку, в которой сжимает ошметок чего-то красного. Он не смотрит на то, что держит. Его взгляд прикован к алому пятну посреди сугроба из белых юбок. К этому большому цветку, исходящему паром — здесь, на ковре в холле у балконов второго яруса. Повар Убийца встряхивает алый ошметок у себя в руке. То, на что он не может смотреть. Кусок, истекающий темно-красным соком. Он говорит. Повар Убийца:

— Возьмите это. Кто-нибудь… Ничья рука не протягивается вперед. Ее роза, татуировка: вот она, в самом центре куска. По-прежнему не глядя на эту штуку у себя в руке. Повар Убийца кричит:

— Возьмите!

Шелест сказочной парчи и атласных юбок — Обмороженная Баронесса вновь с нами. Она говорит:

— О Господи…

Под сочащийся алый ошметок подставляют тарелку, и Повар Убийца роняет его туда. Теперь, на тарелке, это уже мясо. Тонкий кусок для бифштекса. Или для отбивной котлеты. Похожий на тонкие полоски мяса, которые в витринах мясных отделов обозначены как стрип-стейки.

Локоть повара-убийцы вновь ходит вверх-вниз, рука пилит. Другой рукой он вынимает алые обрезки, кусок за куском, из красной дымящейся сердцевины этого большого белого цветка. Бумажная тарелка уже не выдерживает их тяжести и начинает сгибаться пополам. Красный сок проливается с одного края. Баронесса идет за второй тарелкой. Повар Убийца наполняет и ее тоже.

Граф Клеветник, все еще сидя верхом на теле, немного смещается и отворачивается от дымящегося алого месива. Это совсем не похоже на холодный и чистый запах мяса из супермаркета. Это запах животного, которого сбила машина, но не насмерть, и оно уползает с горячего, разогретого летним солнцем асфальта, волоча перебитые задние лапы и оставляя длинный смазанный след из дерьма и крови. Это запах новорожденного младенца сразу после рождения.

А потом тело, Товарищ Злыдня, издает тихий стон.

Тихий стон спящего человека, которому снится сон.

И Повар Убийца отшатывается. Красные капли падают с его рук. Нож так и торчит в сердцевине алого цветка — пока упавшие юбки не накрывают его волной трепетной ткани. Баронесса роняет первую бумажную тарелку, согнувшуюся под тяжестью мяса. Цветок закрывается. Граф Клеветник резко встает и отходит подальше. Мы все чуть отступаем. Стоим — смотрим. Слушаем.

Нужно, чтобы что-то случилось.

Нужно, чтобы что-то случилось.

Потом, раз, два, три, четыре, где-то совсем в другом месте Святой Без-Кишок шепчет:

— Спасите!

Его приглушенный голос, как сирена в густом тумане. Слышно, как где-то, совсем в другом месте, Директриса Отказ зовет:

— Иди сюда… кис-кис-кис… — Ее протяжные крики срываются на рыдания, и она говорит: — Иди… к мамочке… мой малыш…

Повар Убийца разминает липкие красные пальцы, ни к чему не прикасаясь. Он смотрит на тело и говорит:

— Вы мне сказали…

И Мисс Америка выходит вперед, ее кожаные сапоги поскрипывают при каждом шаге. Она наклоняется и прижимает два пальца к синюшно-белой шее под кружевным воротником. Она говорит: