Лия Флеминг - Спасенная с «Титаника»

Прикосновение к миниатюрным вещичкам всколыхнуло в душе Селесты воспоминания: вот она спешит в прачечную, старается сделать все, чтобы Мэй и ее малышка не замерзли. Ну как могла Мэй не рассказать дочери о «Титанике»?

– А вдруг она опять расстроится? – с опаской спросила Элла.

Для своего возраста она видела слишком много такого, чего не понимала, да и не должна была понимать.

– Лучше их убрать, – предложила девочка.

– С мамой все будет хорошо, но если тебя они расстраивают, я найду для них место. Твою историю ты должна услышать от матери, а не от меня. Я и так уже слишком много наговорила.

– О чем?

– Давай-ка лучше проверим, все ли мы собрали, – сменила тему Селеста, чувствуя, что вновь ступила на опасную дорожку.

Селеста в последний раз заперла дверь на ключ. Элла смотрела вдаль, любуясь пейзажем.

– Мне нравится этот дом, к тому же он совсем близко от города, – со вздохом произнесла девочка, но, поймав взгляд Селесты и будучи смышленой не по годам, прибавила: – Ред-хаус мне тоже очень нравится, у меня ведь там будет своя комната под крышей! Я люблю ездить на автобусе, а машина дяди Селвина так громко бабахает, что люди аж подпрыгивают!

Элла с ее потрясающе выразительными глазами и темными кудрями вырастет красавицей, подумалось Селесте. Она пока не видела ничего, кроме этого городка, не догадывается о своем прошлом, о «Титанике». Обоим детям пора узнать, что именно произошло в ту ночь, если только это опять не повергнет ее подругу в пучину депрессии. Наверняка у Мэй есть свои причины молчать, как и у Селесты, ведь она тоже не хочет рассказывать Родди о Гровере.

Да, Селеста и Мэй – два сапога пара. Их нежелание говорить – следствие кошмара, перенесенного на «Титанике»? Уцелевшие не слишком любят распространяться на эту тему. Все, что с большим опозданием стало известно о злополучном корабле, до сих пор вызывало в людских душах бессильный гнев. Публичное расследование, проведенное много лет назад, выявило массу грубых нарушений элементарной техники безопасности. По крайней мере, теперь каждое судно оснащается достаточным количеством шлюпок, а экипаж проводит спасательные учения. Какие еще подробности катастрофы «Титаника» замяли или подали в более приглядном виде? Это уже никого не интересует, особенно после войны. Трагедия стала частью забытой истории.

Возможно, пережитый ужас затронул рассудок не только Мэй, но и других людей, уцелевших в кораблекрушении. Неудивительно, что все тщательно хранят свои секреты, ведь в ту ночь вместе с судном на океанское дно ушло столько невинных душ, надежд и чаяний. Глубину, на которой они упокоились, нельзя измерить, да теперь и не время. Все, что сейчас нужно, – это обустроить дом для семьи Смит и вернуть улыбку на уста ребенка.

Автомобиль ехал по извилистой Кросс-Ин-Хэнд-лейн.

– Люблю эту дорогу в город, она такая спокойная. Ждете встречи с домом? – поинтересовался Селвин, не поворачивая головы.

Мэй ненадолго задумалась, стиснув ручки сумочки.

– Даже не знаю, я не была дома несколько месяцев. И как отнесется к этому Элла? Мне очень стыдно, ведь меня теперь будут считать вроде как слабоумной…

– Не говорите чепухи! Вы были нездоровы, и только. Рассудок ничем не отличается от тела и точно так же может заболеть. Видели бы вы меня, когда я пришел с войны. Нужно найти для себя что-то такое, ради чего просыпаться по утрам, нужно занимать мозги. Селеста вам поможет.

– У меня пока нет желания с кем-либо разговаривать. Я просто хотела бы убедиться, что у Эллы все в порядке. Я должна как-то возместить свое долгое отсутствие.

– Это всего лишь однодневный визит, так сказать, пробный камень. Не ожидайте слишком многого, тогда не будете разочарованы – уж поверьте, по себе знаю. Понимаю, вам не хочется задерживаться в больнице ни на один лишний день, но это свой, отдельный мир, и изменить его правила нелегко. У вас все будет замечательно.

Если бы Мэй была в этом уверена… Она не смела признаться, что испытывает мучительный страх перед встречей с ребенком после того, как произнесла те чудовищные слова. Как только у нее язык повернулся заявить Элле, что та ей не дочь? Захочет ли Элла ее видеть? По словам Форестеров, девочке у них хорошо. Внезапно Мэй сделалось дурно.

Элла встречала ее у порога Ред-хауса.

– Ура, ты приехала, приехала! Идем скорее, мы испекли булочки с джемом, и я накрыла стол в столовой. Идем же!

В коридоре стоял мальчик, по виду – настоящий школяр. Мэй заметила, что он явно робеет.