Себастьян Фолкс - И пели птицы...

Он довольно подробно рассказал о том, как добрался поездом до Булони, и пообещал написать из Англии, там у него, по крайней мере, появится хоть что-то способное сделать его письмо интересным.

Когда на следующий день судно пришло в Фолкстон, на причале его ожидала небольшая толпа. Многие мальчики и женщины размахивали флагами, приветствуя спускавшуюся по сходням пехоту радостными криками. Стивен видел, как веселость сменяется на их лицах недоумением: те, кто пришел встретить своих сыновей и братьев, еще не видели возвращавшихся с фронта солдат. Спускавшиеся на берег худые мужчины с ничего не выражавшими лицами нисколько не походили на юношей в новеньком, блестящем обмундировании, которые под музыку полковых оркестров поднимались когда-то, широко улыбаясь, на борт корабля. Теперь некоторых из них облекала купленная на прифронтовых фермах овчина; многие ножами прорезали в своих шинелях, — чтобы укрывать ладони от холода, — дыры. Пилотки с блестящими кокардами сменились на их головах шарфами. Тела и одежду солдат покрывала грязь, в глазах поселилось выражение бессмысленной непреклонности. Движения их говорили о беспощадной, автоматической силе. Людей гражданских они пугали, поскольку превратились не в убийц, но в покорных существ, у которых осталась только одна цель — вытерпеть.

Чья-то ладонь легла на руку Стивена.

— Привет. Вы капитан Рейсфорд? А я Гилберт. Я тут главный. С вами туда отправиться не смог — увы, больная нога. Так вот, возьмите эти документы, а как доберетесь до вокзала, найдите коменданта. Это списки прибывших. Сделаете?

Стивена Гилберт ошеломил. От тела его, когда он подошел, чтобы показать документы, пахнуло чем-то едким, гниловатым.

На перроне солдат встретила новая толпа благожелателей. Столы с чаем и булочками от благотворительных организаций. Стивен дошел до конца перрона и, когда выступ красной кирпичной стены зала ожидания заслонил его от людской толчеи, опустил толстую пачку документов в мусорную урну.

Поезд тронулся, солдаты стояли в коридорах, сидели на вещмешках, курили, смеялись, махали оставшимся на платформе. Стивен уступил место женщине в голубой шляпке.

Прижатый к окну купе, он почти не видел Англию, она пролетала мимо мелькавшими под углом его подмышки квадратами. Родные пейзажи не всколыхнули в душе Стивена никаких чувств — ни радости узнавания, ни тепла. Он слишком устал, чтобы наслаждаться ими. Он ощущал лишь боль внизу спины, вызванную усердными стараниями не удариться головой о вещи, лежавшие на багажной полке. Возможно, спустя какое-то время он сможет отдать должное и сельским просторам, и звукам мирной жизни.

— Мне на следующей выходить, — сказала женщина в голубой шляпке. — Хотите, я позвоню вашей жене или родителям, сообщу, что вы приезжаете?

— Нет. Нет… не думаю. Спасибо.

— Вы откуда?

— Из Линкольншира.

— О, вам еще ехать и ехать.

— Я туда не собираюсь. Поеду… — Никаких планов у него не было. Однако он вспомнил один из рассказов Уира. — В Норфолк. Там сейчас хорошо.

Добравшись до вокзала Виктория, Стивен протолкался сквозь плотную толпу и вышел на улицу. Видеть военных ему больше не хотелось, лучше было затеряться в великой пустоте города. Торопливо пройдя через парк, он оказался на Пикадилли и медленно двинулся по северной ее стороне. Не дойдя немного до Альбермарль-стрит, зашел в богатый магазин мужской одежды. За год передислокаций Стивен растерял немалую часть гардероба и уж, во всяком случае, нуждался в перемене сорочек и белья. Он стоял на отскобленных половицах, вглядываясь в застекленные витрины со множеством разноцветных галстуков и носков. За прилавком появился мужчина в визитке.

— С добрым утром, сэр. Могу я вам чем-то помочь?

Мужчина быстрым взглядом окинул мундир Стивена, определив его воинское звание. Стивен различил под его чопорной учтивостью невольное отвращение. Интересно, что в нем могло оттолкнуть продавца? Возможно, от него несет хлоркой или крысиной кровью? Он машинально коснулся ладонью подбородка, но нащупал лишь легкую щетину, успевшую отрасти после бритья в отеле «Фолкстон».

— Будьте добры, мне нужны рубашки.

Продавец поднялся по стремянке, вытянул два деревянных ящика, спустился вниз и поставил их перед Стивеном. В одном покоились белые, с пластронами сорочки для вечерних костюмов, в другом полосатые, хлопковые, без воротничков — для повседневной носки. Пока Стивен размышлял, продавец притащил еще несколько ящиков с рубашками всех расцветок и выделки, какие мог предложить магазин. Стивен изучал сорочки пастельных тонов, которые продавец веером разложил по прилавку, их обшитые вручную петельки, складки возле плоских отглаженных манжет, ткани — от жестких до роскошно мягких.